Книга Незнакомец. Суровый батя для двойняшек, страница 52 – Регина Янтарная

– Кто у вас? Дочь или сын?

– Никого. Малыш умер сразу, как родился, запутался в пуповине, не смогли откачать. Наташа дома родила, я был на очередном задании, под прикрытием.

Оглушающее чувство растерянности.

– Никто ей не помог?

– Скажи, что я мерзавец и подлец. Ты же так думаешь?

– Я… я ничего не думаю. Это твоя жизнь, – лепечу, едва сдерживая слезы.

– Ната была абсолютно беспомощна, телефон разрядился, никого не было дома, она осталась один на один с проблемой. Когда приехала скорая, жена уже родила, и ребенок запутался в пуповине. Медики пытались откачать, но не смогли.

– Мне жаль!!!

Страх и боль поглощают всё моё существо.

Я же тогда проклинала Мирона, его жену. Мой отец проклинал их.

О боги! Надеюсь, это не наша вина!

Мир стоит около машины, спиной ко мне, и я не вижу выражения его лица, но догадываюсь, какое оно.

Все мои мысли сейчас о том не родившемся ребенке.

– Вы из-за этого развелись? – спрашиваю тихо.

– Мы до сих пор не разведены! Наташа поставила отношения на паузу и уехала.

– Прости… я подумала, что между вами всё кончено.

– Тебе хочется, чтобы у меня было всё фигово. Да?! – Мир разворачивается и хватает меня за плечи. Трясет, а потом сжимает мои плечи своими ручищами как клещами. Заглядывает больным надломленным взглядом в глаза.

– Ты меня проклинала да???

– Что такое ты говоришь? – лепечу я. – Я не могла!

– Зато Наташа обвинила в смерти сына меня. Сказала, что я был против чужого ребенка, поэтому всё вышло так, как вышло!

Потемневшие глаза мужчины смотрят на меня пристально.

– Маша, ты довольна тем, что жизнь меня наказала?! Ты ведь этого хотела? Я помню, что ты кричала, когда брали твоего отца и братьев.

– Мир, прости, – шепчу, глотая слезы. – Прости.

– Садись в машину! – Мирон заталкивает меня на заднее сидение, где уже сидит в детском креслице Машенька. Девчушка глядит на меня удивленно, не сводит огромных детских глаз, а потом проводит пальчиками по залитому слезами лицу.

– Я правда не хотела проклинать тебя, – шепчу я очень тихо.

Мирон не обращает на меня внимания, делает вид, что меня здесь нет.

– Поехали! – обращается к племяннице и улыбается только ей.

Маша

– Мария, ты посиди в машине, а с Машенькой туда и обратно, быстро управимся, обещаю, – сообщает мне Мирон, и бесцеремонно выдергивает ладошку племяшки из моей руки.

Девочка тяжело вздыхает, хлопает глазками и подчиняется воле дяди, а я остаюсь одна в машине. Не очень приятное ощущение, когда тебе не доверяет отец твоих детей.

Слежу как широкая спина мужчины удаляется в сторону высотных домов, и постепенно превращается в линию, затем в черную точку.

Надо же! Он даже остановился за километр от нужного дома, чтобы я не прознала, в какой именно подъезд он сейчас войдет вместе с девочкой.

– Плевала я на твое доверие! – буркаю себе под нос. Ловлю себя на том, что обманываю саму себя. Слезы горечи и обиды текут по лицу.

Проваливаюсь в прошлое пятилетней давности…

* * *

Набираю маму, и слышу ее удивленный и обеспокоенный голос в трубке.

– Дочка, я смотрела новости из России. Это ужасно! Их правда посадят?

– Да, – тихо выдыхаю я и ошеломленно смотрю на тест у себя в руках.

– Где ты, Машенька? Девочка моя. Я очень сильно беспокоюсь за тебя. Где ты живешь? С кем? На какие деньги? Ты уже два месяца абсолютно одна! Где ты скитаешься? Почему до сих пор не приехала ко мне? – мама забрасывает меня сотней вопросов, а меня интересует совсем другое.