Книга Незнакомец. Суровый батя для двойняшек, страница 73 – Регина Янтарная

Не успеваю дойти до своей спальни, как из соседней выходит муж и удивленно вскидывается на меня.

– Какого черта ты здесь делаешь? Почему не в доме объекта?

– А ты не в курсе? – делаю шаг к Дмитрию. – Алена сегодня заболела. Куда ты смотрел?!

– Я? Снова обвиняешь меня? Вырастила их невоспитанными, своевольными. А виноват?

Вспоминаю, что у меня есть план. И понимаю, что сейчас нельзя ругаться с супругом, чтобы он не разрушил его. Придется продолжать играть по старым правилам.

– Извини. Я на взводе. У нее температура до тридцати девяти доходила. Сейчас уже лучше. Удалось сбить до тридцати семи.

– Хорошо! – безразлично отвечает супруг. – Значит, ты сейчас переоденешься и вернешься в дом к бывшему. У нас до сих пор нет ключей от сейфа конструкторского бюро. У Седого точно есть сейф в доме, где он хранит их. Возможно, и документы какие-то есть в доме.

– Я не вернусь… сейчас. У меня ребенок. И он болен. Я – мама, и я нужна сейчас своему малышу.

– Плевать! – Дима хватает меня за запястье, трясет мою руку. – У твоей Алены есть няньки, повар, врач. Ты ему не нужна. Зато нужна мне и своему отцу. Твоя обязанность – служить нам! Всё. Пойми это своей глупой блондинистой головкой. Роль женщины – рожать и служить мужчине.

Да пошел ты!!! – бьет молотом у меня в голове.

Едва сдерживаюсь, чтобы не сказать едкие слова вслух.

Нельзя подставляться! Муж и отец должны до последнего верить, что я с ними. – Говорю себе мысленно.

– Маша! Мы на финишной прямой. Вали к своему бывшему мужу. Прямо сейчас!

– Нет! – жестко стою на своем. – Дочь поправится, тогда и поеду к Седому. А сейчас отпусти мою руку. Мне нужно принять душ и вернуться к ней. Я ей нужна! – вырываюсь из ослабшей хватки обомлевшего Димы, иду к себе.

Принимая прохладный душ, прокручиваю в голове мысль за мыслью. И все они касаются побега.

– Аленушка, выздоравливай поскорее. Теперь от тебя зависит наша свобода.

Приняв душ, завтракаю вместе с сыном, и возвращаюсь к спящей дочери.

– Рая, можете отдохнуть. Я до обеда пробуду с ней. Потом снова поменяемся.

– Хорошо, Мария Егоровна, – женщина поспешно уходит, бросая заботливый взгляд на девочку, мирно спящую в кроватке в обнимку с розовой пандой.

Мирон

Машенька просыпается с плачем, и я понимаю, что она испугана, а может и мокрая. К горшку она конечно, приучена. Не носит его на голове. Но всё же по ночам у нее возникают запруды, вот и эта ночь не стала исключением.

На этот разу у меня не возникает желания позвонить ни одной знакомой женщине. Хватит с меня двух «боевых» подруг на сегодня.

– Машунь, – подхожу к кроватке, достаю оттуда племянницу. Смотрю на ее заспанное личико, вытираю слезинки с теплых щечек.

Неожиданно глаза будто пелена застилает, и вместо племяшки вижу свою дочку.

Вижу очень ясно, потому что что Мария прислала мне четыре фотографии, и я половину ночи лежал в кровати с включенным телефоном и изучал каждую черточку дочки и сына.

Вот и сейчас вижу огромные серые глаза дочери, ее острый носик, губки, бровки бантиком, светлые кудряшки.

Смотрю на нее непроницаемым взглядом и прихожу в себя, когда малая кусает меня за палец.

– Ма-ша! – нельзя так с дядей.

– Тетя? – племянница показывает пальчиком на дверь.

– Тетя уехала к своей дочке, она заболела, – оправдываюсь я.

Маша смотрит на меня испытующе, принимая решение, верить мне или нет.