Книга Незнакомец. Суровый батя для двойняшек, страница 74 – Регина Янтарная

В комнате полумрак, впрочем, как и в моей душе. Смятение – мой девиз на эту ночь.

– Я сумею, я справлюсь. – Несу малую в ванную.

Мои надежды на положительный исход тают сразу, когда понимаю, что Машенька напрудила.

Но я действительно справляюсь, и спустя пять минут уже одеваю на девочку новый подгузник. И отношу ее обратно в кроватку. Укладываю.

– Спи. Еще утро не наступило.

Малышка меня не отпускает. Берет за руку и прикрывает глазки. Что-то бормочет.

– Треклятая гордыня! – шиплю я. Вспоминая, как отказался от детей. Но потом вспоминаю, что дело здесь не в гордыне и не в гордости, а в том, что мы с Машей изначально оказались на разных сторонах. Она – зло, я – добро.

Это сейчас, спустя годы я понимаю, что у Маши не было никакой стороны, тогда она не выбирала между отцом или мной. Также как наши дети не выбирали сторону, когда пришли на этот свет.

Они были и есть просто дети, которые нуждаются в любви и заботе. Им плевать, кто их отец. Они готовы любить любого – даже такого мерзавца как Дима.

Машенька засыпает очень быстро, а я всё сижу и сижу около нее, держа ее за руку. Не хочу уходить, оставлять ее. Не желаю оставаться в одиночестве сейчас.

Почему?

Потому что боюсь себя. Боюсь всё сломать в порыве увидеть своих детей прямо сейчас.

Хочу поехать туда и обнять доченьку, сказать:

«– Милая, я твой папка. Я здесь. Поэтому ты должна срочно выздороветь и уехать со мной. Я заберу тебя, твоего братика и маму, и мы покинем этот дом навсегда. Я покажу тебе феечек и другой мир, полный любви.

Вижу перед собой любопытные серые глазки наследницы, касаюсь ее шелковистых светлых локонов, молочной нежной кожи лица.

– Ты – красавица как мама!

Дочка смотрит на меня с восхищением, в ее глазах горит сумасшедший огонь.

– Ты сможешь загадать любое желание, и Фея его исполнит. Я свое уже загадал, чтобы у нас был уютный белый домик, где-нибудь на берегу океана, где всегда тепло. Там ты никогда не будешь болеть! Я загадал, чтобы мы с твоей мамой всегда были вместе.

– Папулик, феи могут все? – спрашивает дочь, кашляя.

– Всё! Ваш дед загадал вас, и вы родились.

– Папочка, где ты был раньше? – дочь держит меня за руку, и тепло, исходящее от нее, придает мне смелости отвечать ей, глядя в ее серьезные «папины! Глазки.

– Я защищал других людей.

– А почему маму и нас не защищал?

– Я не знал, что вы есть, – вру я.

Ведь дело сейчас не в моих наследниках и не в том, что я не знал об их существовании. Дело в том, что я предал их мать. Я прекрасно знал, что ей нужна защита, но устранился, чтобы не замарать руки. Если бы свои прознали, что я вожусь с дочкой матерого преступника, то меня бы не простили. Начали подозревать в связях с преступным миром. Я бы никогда не отмылся. И это было для меня важнее, чем безопасность Маши.

Пять лет назад я узнал абсолютно случайно, что Машу посадили. Пока я мялся, думал, стоит ли влезать в это дело стало поздно. К моменту, когда я нашел ей крутого адвоката, ее вытащил отец, отдав за дочь часть награбленных денег.

Тогда я оправдывал себя тем, что это не мое дело. Она моя бывшая фиктивная жена. Я лгал себе, что не имею отношения к Маше Угрюмовой.

Как же я ошибался!

Моя бедная маленькая девочка сидела два месяца за решеткой вместе с моими детьми!

Мерзавец! Подлец! Ты оставил их.