Книга Дворцовый переполох, страница 63 – Риз Боуэн

Я взяла бумагу и перо и написала Бинки записку — вдруг он вернется раньше меня:

«Бинки! В ванной на втором этаже плавает труп. Ничего не предпринимай, пока я не вернусь. Главное — не звони в полицию. Нам надо вместе решить, как быть дальше. Целую, Джорджи».

Затем я быстрым шагом направилась по Пикадилли на Сент-Джеймс-стрит, где располагаются старейшие лондонские клубы, взбежала по строгим ступеням клуба «Брукс» и постучала в дверь. Мне открыл дряхлый швейцар с водянистыми голубыми глазами, белым младенческим пушком на голове и непрестанно трясущимися руками.

— Прошу прощения, мадам. Дамам вход в клуб воспрещен, — сказал он, взглянув на меня с таким ужасом, будто я стояла на пороге в наряде леди Годивы.

— Я знаю, что клуб только для джентльменов, — спокойно ответила я. — Я — леди Джорджиана Раннох и телефонировала вам меньше часа назад. Мне необходимо срочно выяснить, здесь ли мой брат, герцог. Если он в клубе, мне необходимо поговорить с ним по неотложному делу.

У меня вполне сносно получилось изобразить тон достопочтенной прапрабабушки — той, которая была императрицей Индии, а не той, которая торговала рыбой в Ист-Энде, хотя, полагаю, вторая бабушка тоже превосходно умела повелевать и добиваться своего.

Дряхлый швейцар дрогнул, но с места не сдвинулся.

— Правила клуба не дозволяют сообщать, кто из членов клуба здесь, а кто отсутствует, миледи. Если вас не затруднит написать его светлости записку, я позабочусь, чтобы ее незамедлительно передали его светлости, как только он появится.

Я воззрилась на швейцара, прикидывая, что будет, если просто протиснуться мимо него и быстренько заглянуть в книгу посетителей. Старик явно меньше меня ростом и слабее. Потом я передумала: о такой выходке ее величество узнает через час, и меня в считанные дни сошлют в глостерширскую глушь во фрейлины. Потому я написала Бинки записку и, когда швейцар взял ее у меня, заметила у него на физиономии самодовольное выражение.

Что делать дальше? Я терялась. В самом деле, свинство со стороны Бинки взять и раствориться в воздухе в такой момент. Я стояла у входа в Грин-парк, под лучами теплого весеннего солнышка, смотрела, как няни везут мимо коляски с младенцами, и мне не верилось, что жизнь вокруг продолжается как ни в чем не бывало.

Тут только я осознала, что никогда раньше не была по-настоящему одна. Меня охватило чувство полнейшей отчужденности. Одна в большом городе, беззащитная, всеми покинутая. К моему ужасу, на глаза навернулись слезы. И зачем только я примчалась в Лондон, даже не подготовившись как следует? О чем думала? Если бы я осталась в Шотландии — никогда бы не вляпалась в такую историю. Мне ужасно захотелось уложить вещи и ближайшим поездом умчаться домой, и тут я поняла, что Бинки, вероятнее всего, именно так и поступил. Поколения и поколения Раннохов следовали этому врожденному инстинкту и бежали домой в замок Раннох зализывать раны и приходить в себя после очередной схватки с англичанами, викингами, датчанами, римлянами, пиктами и с кем там еще они сражались. Теперь я была твердо уверена, что Бинки поспешил домой, но предпринять ничего не могла. Даже если братец и обратился в бегство, обнаружив труп, то сейчас он уже давно катит в поезде, а от станции ему еще ехать и ехать до замка, так что домой он вернется глубокой ночью.