Книга Дворцовый переполох, страница 8 – Риз Боуэн

К тому времени, как я добралась до нашего городского особняка, воодушевления у меня поубавилось. На подъезде к Лондону заморосил дождь, а когда поезд подкатил к вокзалу Кинг-Кросс, лило уже как из ведра. По Юстон-роуд тянулась длинная печальная очередь за бесплатной похлебкой, на каждом углу стояли нищие. Я вышла из такси и отперла дверь своего дома. Раннох-хаус встретил меня таким же промозглым холодом и сумраком, как и замок Раннох. Особняк наш стоит на северной стороне Белгрейв-сквер. Когда-то в нем кипело веселье, звенел смех, бурлила жизнь, и все приезжали и уезжали, то в театр, то на званый обед, то по магазинам. Теперь дом стоял пустой, холодный как могила, и мебель была в чехлах, как в саванах. Я вдруг поняла, что впервые в жизни буду совсем одна в доме. Я оглянулась на дверь, вздрогнув от страха и волнения. Уж не сделала ли я глупость, примчавшись в Лондон одна? Справлюсь ли я?

«Приму ванну, выпью чашечку чаю, и полегчает», — сказала я себе. Прошла в свою спальню. Холод, в камине пусто. Да, надо растопить камин, но я понятия не имела, как это делается. Сказать по правде, я никогда даже не видела, как разжигают камин. Это делала горничная в шесть утра, а я всегда просыпалась гораздо позже, под веселый треск поленьев. Зануда-Хилли сказала, чтобы я наняла прислугу, но у меня не было денег. Конечно, сказала я себе, в дальнейшем мне придется научиться все делать самой, но сейчас у меня не осталось сил на обучение каминным премудростям. Я устала и замерзла с дороги, поэтому прошла в ванную и включила воду. Воды набралось с ладонь глубиной, прежде чем я поняла, что из обоих кранов течет холодная вода. Ну конечно — водонагреватель тоже отключен, а я понятия не имела, как он выглядит и как его включают. Вот тут я всерьез задумалась, не зря ли так безрассудно понеслась в Лондон. Надо было подождать, не спеша составить план, и тогда, глядишь, меня бы наверняка пригласили погостить у кого-нибудь из друзей в теплом, уютном доме, где прислуга наполняет ванну и подает горячий чай.

В глубочайшем унынии я спустилась на первый этаж и заглянула за дверь под лестницей, которая вела на служебную половину. Вспомнила, как заходила сюда в детстве и сидела на табуретке, а миссис Макферсон, наша кухарка, позволяла мне выскребать ложкой остатки теста из миски или вырезать пряничных человечков. В огромной полуподвальной кухне царили безупречная чистота, пустота и холод. Я нашла чайник и даже трут и спички, чтобы зажечь газ. Гордясь своей сноровкой, вскипятила чайник. Я отыскала даже заварку. Разумеется, только тут я и поняла, что молока в доме нет и не будет, пока я не договорюсь с молочником. Молоко всегда появляется на крыльце по утрам. Это я знала твердо. Порывшись в кладовке, я откопала там банку «мясного экстракта Боврил». Приготовила вместо чая чашку горячего бульона и выпила, заедая найденными на полке «галетами Джейкобса», а потом отправилась спать. «Утром мир обязательно станет повеселее, — записала я в дневнике. — Я сделала первый шаг на пути к новому захватывающему приключению. По крайней мере, я впервые в жизни обрела свободу от своего семейства».

Даже самая незначительная родственница королевской семьи не должна приходить в Букингемский дворец пешком. Туда положено приезжать по меньшей мере в «роллс-ройсе», но если вы в стесненных обстоятельствах, сойдет «бентли» или «даймлер». В идеале, лучше всего подкатить в закрытом экипаже, запряженном четверкой лошадей одной масти, хотя в наши дни мало кто держит экипаж. Если же кто-то увидит, что молодая особа, то есть я, потихоньку крадется через парадный двор на своих двоих, то моя достопочтенная родственница, королева Великобритании, Ирландии и иных земель, императрица Индии, королева Мария, безусловно, неодобрительно приподнимет бровь. Ну, возможно, бровь она и не поднимет, потому что персон королевской крови приучают не выдавать своих чувств даже при виде самых неприличных вещей. Если, скажем, туземец в каком-нибудь отдаленном уголке света сорвет с себя набедренную повязку и пустится в пляс, весело повиливая сами понимаете чем, то персоне королевской крови не позволяется даже бровью дрогнуть. Единственный подобающий отклик — вежливо поаплодировать по окончании танца.