Книга Интервью… в тумане, страница 48 – Алёна Александровна Комарова

У супруга развилась депрессия, апатия, хандра.

Он лежал на диване и рассматривал на потолке тени от люстры.

Постепенно нервное напряжение выплеснулось агрессией.

В тот вечер он ушел из дома и вернулся под утро пьяный. Утром переболел, а вечером опять ушел. Тоне говорил, что в баре познакомился с какими-то людьми. Они помогут ему устроиться на работу в банк. Престижно ли это? Само собой. Тонечка сказала ему, что клерки в банке такие же должности, как и те, от которых он уже год отказывается.

Наверное, это была очередная её ошибка. Муж разозлился и снова ушел из дома. Вернулся он с бутылкой водки и новостью, что новые знакомые испарились, как туман. При этом Тонечка не сказала ему, что новые знакомые могли быть пьяным видением, и прием на работу с пьяного глаза в забегаловке не приведет к хорошему. Промолчав, совершила очередную ошибку. Пётр продолжал посещать бары в поисках работы, себя и истины.

Первое время Тоня молчала о его похождениях, потому что его депрессия пугала больше, и она обрадовалась, когда он оставил диван.

Совсем скоро у неё развилась хроническая усталость, она тянула семью. Её скромной зарплаты хватало, но она не могла себе позволить чего-то большего, чем самое необходимое и когда она покупала костюм, то в первую очередь думала не о красоте, а о практичности. А когда она потратила свою премию на костюм цвета фуксии, муж устроил скандал, ведь на тот момент она урезала его в денежном довольствии. А она надеялась, что когда ему не хватит денег, он все-таки найдет работу, да хоть грузчиком или дворником.

Месяц назад она не выдержала. Сожитель, которого она по старой памяти считала мужем, явился в компании двух маргиналов. Втроем они распивали не первую бутылку водки, закусывали шоколадкой, которой она хотела подсластить свою горькую жизнь, разговаривали матом на всех известных им языках, подслушанных из фильмов девяностых годов и, вообще, вели себя непристойно.

Тонечка и сама не знала, что в ней есть столько твердости характера. Она возмутилась и потребовала выметаться. Мужчины её твердости не расслышали, и ей пришлось их выставить за дверь. Маргиналы, как она их про себя прозвала, не сопротивлялись, ведь недопитую бутылку один из них успел прихватить, зато Петя сильно разозлился. Обвиняя жену во всех грехах, начиная тем, что из-за неё его уволили и, заканчивая тем, что она выставила его перед новыми знакомыми подкаблучником, он устроил ей воспитательный процесс. Пару раз толкнул, пару раз схватил, пару раз ударил.

Утром он, естественно, ничего не помнил.

Тоня проплакала полночи, виня себя и окружающий мир в несовершенстве.

Через некоторое время все повторилось. Пьянка, гулянка, гости, опустошенные бутылки, рукоприкладство, слезы, утренняя похмельная амнезия. Тоня боялась заводить с Самойловым разговор о его поведении. Наверное, снова совершила ошибку, но на тот момент ей казалось, что если не замечать, то пройдет. Это сейчас она понимает, что если болезнь не лечить на начальной стадии, то излечить её в хроническом состоянии ещё сложнее. То же самое она понимает и об алкоголизме.

Когда избиения стали регулярными, Тонечка выгнала мужа вместе с дружками. Захлопнула дверь, закрылась на все замки и потребовала не возвращаться. Требования её не были услышаны, точнее, услышаны они были, не были поняты и приняты безоговорочно. Пётр посчитал нужным выломать дверь. Что её ждало, когда он окажется в квартире, она боялась даже представить, поэтому вызвала полицию. Да, было стыдно. Она всегда сильно переживала, когда появлялись свидетели её неудач. Назвать агрессивного пьяного мужа неудачей она не могла, а позором — боялась. На вызов приехала два молодых человека. Объясняя суть проблемы, она чуть не умерла от стыда, и пообещала себе больше никому никогда не жаловаться. И обещание сдержала. Люди в форме подействовали на Петю отрезвляюще, возможно их грозное предупреждение, возможно страх оказаться в полицейском участке. На удивление Петя на несколько дней действительно ушел от неё, но посчитал своей обязанностью вернуться, без предупреждения. С каждым таким визитом Тоня замечала, что мужчина терял облик — серый цвет лица и отечность здесь ни при чем. От успешного доброго положительного человека не осталось даже движений, а глаза были как у замороженной рыбы. Тоня не понимала то ли он уже пьяный, то ли он ещё пьяный.