Книга Сердце знает, страница 102 – Кэтлин Игл

— Нет, — сказала она, гладя рукой его плоть. — Коснись облаков, мой прекрасный мужчина, а я прикоснусь к этому райскому лучу.

Бой барабанов, доносившийся снизу, был мощным и нежным. Звезды высоко в небе словно раскачивались на качелях. В объятьях Риза Хелен чувствовала себя маленькой и в то же время такой значительной.

Здесь, на вершине холма, где только один камень-часовой мог ее увидеть и только любимый мог к ней прикоснуться, ей было удивительно спокойно, и чувство опасности ушло, стало нереальным. Где-то в глубине сознания по-прежнему тревожно хлопали на ветру красные флажки, но она не позволила им снова овладеть ее мыслями и все испортить. Только не сейчас.

Она знала, что этот миг не может длиться вечно, но хотела пережить его именно так, до конца. Все мысли ее были только о том, как много они дали друг другу, и как бесконечно много она могла ему предложить. Ощущение полноты счастья вытесняло все другие чувства.

Ее руки ласкали его, ее тело поило его, и, когда она обвила его ногами, принимая любимого, он уступил, сдался и отдал ей свое семя. Она ни за что не смогла бы говорить об этом, — любые слова звучали бы банально. Но в этой звездной ночи не было места стыдливости. Бездонность черного неба и тревожный бой барабанов пугали своей грозной первозданной красотой. Время ушло, и пространство перестало существовать — и главным было то, что происходило между ними.

В первую очередь потому, что это было семя Риза, всесильное, дающее жизнь и извечное, как соль земли.

Земля, жизнь, Риз … Назад к реальности. Сразу нахлынули мысли, полные тревог и мелких страхов, и она прижалась к его груди, напряженно вслушиваясь, пытаясь уловить ответ: «Как ты там, любовь моя? Тебе уже лучше?»

Класс-но! Класс-но! Класс-но!

Его сердце билось мощно и ровно, и она не могла представить, что его сердце может сбиться с этого ритма, чтобы там ни говорили об утолщении мышцы и нехватке кислорода, из-за которых у него все эти боли. От этого он не может умереть! Он такой сильный. Он не должен. Его большая рука ласково прижимала ее к безупречному мускулистому телу, заботливо защищая от холода, идущего от земли. Он казался надежным и неуязвимым, как крепость. Его никому не одолеть.

А ее сын?

Этот страх за сына вовсе не был пустым, необоснованным беспокойством о ребенке, который часто испытывают матери. Сидней был еще мальчиком. У него были отцовские глаза и нос, и улыбка у него была точь-в-точь, как у отца. И еще вчера она мечтала, чтобы Сиднею досталось не ее, робкое и полное страхов, а отцовское большое и отважное сердце.

Но это было вчера. Сегодня она любила его отца больше, чем когда-либо, и все же она молилась о том, чтобы ее сын не унаследовал отцовское сердце. Страстное желание, еще одна из ее бесчисленных молитв. Не отнимай у меня сына, сохрани его от болезней и слабостей, пусть он никогда не узнает, что я сделала, и не возненавидит меня за это, Господи, я прошу тебя … Не покидай меня никогда. Я все улажу, дай мне только время.

Незаметно для себя она прижалась к нему так крепко, словно от этого зависела ее жизнь. Риз повернул голову, чтобы увидеть ее глаза. — Что случилось? Надеюсь, это не приступ жалости?

— Нет, — она постаралась расслабиться. — Это от возбуждения.

— Могу поспорить, что не только, — сказал он, осторожно отделив одну прядь ее волос и наматывая ее на палец. — А может быть, учитывая краткость момента, это стремление получить гарантии, что я приду еще.