Книга Сердце знает, страница 103 – Кэтлин Игл

— Разве не ты хотел, чтобы я появилась в твоей жизни?

— Хороший ответ. Чтоб не умничал. — Кончиком пряди, как кисточкой, он провел по ее губам. — Я хочу, чтобы мы были откровенны друг с другом.

— Я опять сказала что-то не так? — Она хотела только одного — доставить ему удовольствие, хотя слишком изощренной в этом искусстве ее нельзя было назвать.

— Ты сделала все прекрасно. Но не дала мне перехватить инициативу. Я хочу любить тебя так, как я умею, и чтоб ты этого не боялась. Это меня не убьет, уж можешь мне поверить.

— Надеюсь, — подыграла она ему. И добавила: — представляешь, как это выглядело бы в газетах?

— Он снова сделал кисточку из пряди ее волос и начертал ей на лбу: «Отставной Баскетболист-Профессионал Умирает На Женщине».

— О нет Риз, только не это. Ты теперь видная фигура.

Я этого не переживу.

— А ты назови хорошую цену. Они будут обивать твои пороги и молить об интервью — им нужны будут самые пикантные подробности.

— Но это же касается только нас двоих!

— Тебя, меня, патологоанатома и Интернет.

Она драматически вздохнула. — Куда катится этот мир?

— Боже, эти парни будут обивать твой порог и пытаться выудить из тебя историю про последний оргазм! А я ничего не смогу поделать. Я буду мертв.

— Ты будешь духом.

— Точно, духом! — Эта мысль его развеселила. — И однажды я явлюсь им на пороге твоего дома. И они в ужасе разбегутся во все стороны. — Он провел кисточкой ее волос по своей нижней губе. — Как ты думаешь, у крупных людей и духи должны быть большие? Большие и страшные?

— Надеюсь, что так. Особенно, если Председатель Совета племени сможет назначить особого следователя. — Она подняла вверх правую руку. — Это был несчастный случай, сэр. Я вовсе не это имела в виду, когда сказала «коснись неба». Я клянусь.

— А что же ты имела в виду?

— Понимаете… приходилось ли вам когда-нибудь фантазировать, занимаясь любовью? Когда вы входите в меня и закрываете глаза, что вы представляете себе в эту минуту?

— Я стараюсь не закрывать глаза. Боюсь что-нибудь упустить.

— Значит, вы не представляете себе, что я, к примеру, Джулия Робертс?

— Я представляю себе, что она — это ты.

— Джулия Робертс?

— Да, — невозмутимо сказал он. — Она настоящий баскетбольный болельщик. — В темноте она не могла видеть, как светятся его глаза, и не знала, что и думать, пока он не сказал: «Я шучу», и она рассмеялась, хотя какое-то неприятное чувство все-таки осталось — неприятное чувство, которое она не в силах была объяснить. Но он ей помог.

— Я занимаюсь любовью с тобой, — сказал он ей, пощекотав ей нос ее же волосами. И это прекрасно. Видеть тебя, прикасаться к тебе, быть в тебе. И заставлять тебя фантазировать на всю катушку. Мне нравится все.

— Помнишь, ты учил детей представлять себе бросок.

— Это другое. Когда я хочу, чтобы что-то действительно произошло, я представляю себе, как оно свершилось, осуществилось. Но у нас все и так осуществилось — шаг за шагом до самого конца. И это было прекрасно.

— Это была реставрация, нет, восстановление. — Щекотание прекратилось. Он ждал объяснений.

— Я представила себе, что мы тебя восстанавливаем, — прошептала она.

— С помощью секса?

— Хороший секс творит чудеса.

— Он нас объединяет — это правда, а творит ли он чудеса… Ой. — Он выругался, потому что острый камушек врезался ему в спину сквозь одеяло. — Думаешь, нас можно восстановить?