Книга Слезы Вселенной, страница 55 – Екатерина Островская

Охранник помог им разгрузиться, а когда он уходил, Светлана Петровна посмотрела ему вслед и удивилась:

– Кто бы мог подумать? Такой суровый с виду, а стихи пишет. И ведь не такие уж плохие.

– Главное – жизнеутверждающие, – сдерживая улыбку, поддержала ее хозяйка. – Только вот откуда в нем это?..

– Так наш народ всегда тянулся к прекрасному, – объяснил Левченко, а потом посмотрел на часы: – Неужто уже два часа? Откуда? А ведь скоро и гости потянутся.

Первыми для приобщения к высокой литературе прибыли полковник юстиции Гончаров и его невеста. Их встретила Вероника, которая тут же расцеловалась с подругой детства. Евгений Аркадьевич в своей спальне как раз завязывал галстук. Подошел к окну и увидел, как на брусчатку въехал белый Range Rover. Посмотрел на часы, не понимая, кто это может быть, и сразу вспомнил, чей это автомобиль. Мало сказать, что он опешил: он даже выругался, что делал крайне редко, да и то в минуты чрезвычайного раздражения. «Что себе позволяет этот мент? – подумал он и едва не пнул ногой кресло, стоящее у окна. – Наверняка примчался что-то опять вынюхивать». Вдруг показалось, что пропавшую студентку начали искать и кто-нибудь вдруг вспомнил, что видел Влахову с преподавателем.

Он снова посмотрел в окно, увидел, как жена обнимается с гостьей, как они обе радуются, и успокоился немного. Посмотрел на себя в зеркало и надел новый пиджак. Тот сидел как влитой. Так же сидел и тот – от костюма «Бриони», который он утопил в Неве. «Утопил и утопил – не жалко», – подумал Сорин.

Теперь Евгений Аркадьевич был абсолютно спокоен, он снова взял себя в руки и даже подумал, что это и неплохо, что полковник юстиции подкатил так рано: можно будет расспросить его о ходе расследования убийства Степика Пятииванова – богом обиженного Хомяка – и вообще разговорить на какие-нибудь откровения.

Когда он спустился вниз, то увидел, как Вероника возле крыльца что-то говорит гостям, показывая рукой на дом.

– Женя, – обратилась к нему жена, – я забыла фамилию архитектора, который проектировал здесь все. Сказала, что он из Италии, а его фамилия вдруг выскочила из головы.

– Как ты могла забыть?– притворно удивился Сорин и пошутил: – это же Трезини!^[26]

– Трезини был швейцарцем, – поправил хозяина полковник Гончаров.

– Вы точно это знаете?

– Да, он мне сам признался на допросе, – совершенно серьезно ответил гость.

Евгений Аркадьевич расхохотался, оценив шутку. Потом поцеловал запястье невесте полковника и пожал руку ее мужчине, сказав при этом:

– Как хорошо, что вы приехали пораньше.

И тут же из уличных динамиков начал растекаться вальс Свиридова из иллюстраций к пушкинской «Метели». Сорин немного приподнял руку с выставленным указательным пальцем и негромко восхитился:

– Моя любимая музыка.

И тут же добавил решительно:

– Давайте в доме поговорим, пусть наши девушки пообщаются без нас.

На самом деле Евгений Аркадьевич был раздражен всем: и тем, что гости, большинство из которых он вообще не хотел видеть, завалились так рано, и тем, что на полковнике из Следственного комитета был дорогой костюм и шикарные ботинки-оксфорды. А главное – что почти выбило Сорина из себя, – знакомая Вероники оказалось очень симпатичной и выглядела, несмотря на возраст, совсем юной, была похожа на девушку-студентку.