Книга Слезы Вселенной, страница 74 – Екатерина Островская

Он не договорил, потому что к ним подошел вице-губернатор Марфин. Он покосился на Гончарова и наклонился к поэту, словно тот был не слабовидящим, а слабослышащим.

– Простите, что отрываю от разговора, – произнес Марфин, – но меня мучает одна догадка. Когда я был студентом, то подрабатывал, продавая книги у метро. Все расхватывали детективы, но однажды мне вручили для реализации пару пачек тоненькой книжки со стихами. Она называлась «Японский городовой». Так там были вроде как японские стихи, уж не помню какие там… танка или хокку, но написал их наш русский поэт. Уж не вы ли? У меня было две пачки, в каждой не менее шестидесяти книжек. Так я обе пачки за день продал. Только себе одну книжечку оставил. Так это вы, значит, тот самый Лапников?

– Я, – признался старичок, – только там были не хокку, а хайку, но их путают даже специалисты. Хотя это и не хайку, а белиберда разная. А вы, как выясняется, разбираетесь в стихах. Часто читаете?

Вице-губернатор кивнул, но тут же признался:

– Вообще не читаю, не до этого сейчас. Но те стихи помню…

– Надо же, – удивился поэт, – я и сам их забыл уже! Просто писал эти хайку, чтобы повеселить сына, у которого был трудный период в жизни… А он потом издал книжку за свой счет.

– А я еще помню, – обрадовался вице-губернатор и произнес, стараясь придать лицу возвышенное выражение:

Марфин засмеялся.

– Этот стих мне больше всего нравился, – признался вице-губернатор, – ведь я тоже Вася. Я бы всю книжку наизусть выучил, но у меня кто-то ее украл. Я же тогда в общаге жил. Поставишь на кухне варить макароны, уйдешь к себе за солью, возвращаешься – а кастрюлька пуста: макароны еще свариться не успели, а какая-то гадина их слопала… Совсем как в ваших стихах:

Марфин засмеялся и объяснил:

– У нас там все воровали: я же учился в Академии государственной службы. Потом один из наших – он на пару курсов старше меня был – работал на Дальнем Востоке, там хотели мост построить: деньги огромные выделили. Короче, денег нет, и моста тоже.

Марфин рассмеялся еще громче. И тут же к нему подошла жена, взяла под руку и покосилась на Гончарова, в котором узнала наглеца, мешавшего ей наслаждаться стихами Колпаковой.

– Закончилось все наконец, – вздохнула Ирина Ивановна. – Варенька очень устала, да и нам пора ехать. – Она обернулась и посмотрела на своего кумира: – Ах, какой замечательный вечер все-таки. Я получила большое удовлетворение.

Взяла мужа под руку и вдруг заметила слепого поэта:

– Мне все сегодняшние поэты понравилась. Но Варя – это что-то!

Тут же подскочила жена Ничушкина.

– А где мой муж? – спросила она, оглядываясь по сторонам в попытках увидеть мужа.

– Был в бильярдной, – ответил Гончаров.

– Так я туда заглянула: там только Сорин, и никого больше. Там ведь еще один выход… Вероники тоже нет. Уж могла бы нас проводить.

Гости прощались с хозяевами на автомобильной площадке, рассаживались по своим «Роллс-Ройсам», «Бентли» и «Майбахам». Вероника стояла возле мужа в накинутой на плечи горностаевой горжетке, но все равно ежилась и вообще выглядела очень усталой. Дамы чмокали друг друга, и каждая из них благодарила хозяйку за «волнительный» вечер. Наконец площадка почти опустела, на ней остался лишь хозяйский «Бентли», который должен был отвезти в отель Варвару Колпакову, «Мерседес-пульман» Ничушкина и белый «Ренджровер», возле которого стояли Гончаров и Лена. Сорины подошли к ним. Вероника заглянула в салон и увидела сидящего на заднем диване старенького поэта.