Книга Ребе едет в отпуск, страница 44 – Гарри Кемельман

Инспектор откинулся в кресле.

— Но представь, что у какого-то террориста есть зуб лично на кого-то из израильтян. Тогда этот взрыв направлен лично на него, понимаешь? На этот раз жертвой стал профессор университета. Вообрази, что они охотились именно за ним, тогда, возможно, это группировка арабских студентов, а для них методы «Шин Бет» не эффективны. С ними обращаются более деликатно — ничего не поделаешь, политика. Итак, если мы установим группу или одиночку, то возможно, переплюнем саму «Шин Бет».

— Но мы опрашивали его коллег и студентов, и все согласились, что это был мягкий, безобидный старик, никому не принесший вреда и не заваливший ни одного студента.

— Минутку, Аарон. Ты цитируешь словно выдержку из репортажа: «мягкий, безобидный старик»? — Он пошелестел бумагами на столе. — А, вот: заявление профессора Робинсона. «Яков Карми был мягкий, безобидный старик, никому не принесший вреда, ни арабам, ни евреям. Еще вчера он рассказал мне о своем проекте, которым занимался: речь шла о том, чтобы увеличить урожай арабских фермеров в районе Иерихона». Что ты об этом думаешь?

— Ну, я это читал, но…

— Но что это значит, Аарон?

— Это значит, что он был мягким, безобидным стариком…

— Ша, — поморщился инспектор. — Это значит, у Якова Карми был проект, который мог принести доход арабским фермерам, и об этом не объявляли официально, а знали только в университете. А это значит, Аарон, — он поднял указательный палец, чтобы подчеркнуть важность сказанного, — что если этот проект противоречил интересам террористов, об этом мог знать только кто-то из университета.

— Но если это было в помощь арабским фермерам…

— Именно этого террористы и не хотят. Кто в основном страдает от их рук? Не евреи — мы можем себя защитить. Страдают арабы — в десять, в двадцать раз больше. Эти бедняги в секторе Газа… они же больше всех пострадали. А почему? Потому что террористы не хотят, чтобы их народ сотрудничал с нами, чтобы богател и думал, что мы лучше, чем арабские хозяева.

Он сел поглубже, внимательно взглянул в смуглое лицо помощника, потом решился:

— Слушай, Аарон, забудь пока об американской паре с Виктори-стрит, 5, или лучше пусть ими займется один из твоих людей. Я хочу, чтобы ты несколько дней пошатался по университету, только без формы. Поговори со студентами-сефардами, они ближе к арабам. По крайней мере, они говорят по-арабски и могли что-то слышать. Ты кого-нибудь знаешь?

— Сына моей сестры.

— Прекрасно. Повидайся с ним, пусть он тебя познакомит с ними. Можешь еще встретиться с профессором Робинсоном и узнать, что за проект разрабатывал Карми.

Всем членам общины Барнардз Кроссинг понравились короткие и лаконичные службы в канун Субботы, и через два месяца послушать их к ребе Дойчу приходило вдвое больше людей. Немного помогла и рассылка приглашений, но Малкольм Слотник высказал правильную мысль:

— Если бы все не было расписано, как по нотам, не было бы повторений.

Для большинства посетителей это стало привычкой.

— В канун Субботы? Боюсь, мы заняты — в этот день мы ходим в синагогу… Мы, в общем, не религиозны, но там так здорово. Все-таки выбираешься из дома… и потом, ребе такой славный, а Бетти Дойч — мы с ней очень подружились, я бы сочла предательством пропустить хоть одну службу. Она так мила, она из Стедманов — знаете, Дэн Стедман с телевидения…