Книга За пеленой дождя, страница 80 – Анна Карлссон

Если бы у нас был ребенок, Женечка тоже не стремился бы уйти из дома. Почему я его послушала. Показалось, что заяц в кроватке кивнул своей щекастой головой, подтверждая правоту моих мыслей. Конечно, он не стремился бы уйти. Я была бы для него не просто прачкой и кухаркой, но еще и матерью его дочки или сына. Может, он не любит детей? Вполне возможно. Я и сама не испытываю от них восторга. Очевидно, это потому, что мне приходилось иметь с ними дело в саду. Толпа воинствующих крикунов вряд ли у кого-то может вызывать нежные чувства. Хотя каждый по отдельности был милейшим ребенком. За исключением Семы Мамочкина. Но как он может быть милым при таком, как у него, родителе? Папа ездит на новой иномарке и очень этим гордится. Кажется, он какой-то бизнесмен. Ничего против иномарок и бизнесменов я не имею, но этот папа мне крайне несимпатичен. Каждого, у кого нет иномарки, он считает лохом. Об этом мне поведал сам Сема, заявив, что тоже считает лохами всех, в том числе и меня. Матери, насколько мне известно, у Семы не было. Теоретически она, конечно, была. Только руководству садика, как и воспитателям, о ней ничего не было известно. Развод, с кем не бывает. Сема неоднократно заявлял, что отец отсудил его у матери. Для ребенка это было поводом для гордости. Наверняка он не знал, что такое суд и как можно отсудить сына у матери. Непонятные и такие значимые слова вызывали у него чувство гордости. В его представлении это было что-то наподобие сказки, в которой добро побеждает зло. В глазах ребенка папа всегда является олицетворением добра. В моем же понимании Семин папа был отрицательным персонажем. Частенько в последнее время то здесь, то там появлялась информация о богатеях, воевавших с бывшими женами за право опеки над детьми. Сомнений не было, кто выиграет процесс. С ужасом представляла я матерей, лишенных права воспитывать своих малышей. От этого ненависть к таким вот Семиным папам горела во мне синем пламенем. Я даже смотреть спокойно на него не могла. Все мое нутро переполняла справедливая ненависть. Наверное, ненавидимый мною объект каким-то образом чувства к себе ощущал, потому как вел себя со мной чересчур вежливо.

Даже как-то неестественно вежливо. На все праздники приносил цветочноконфетные подарочки, которые я без сожаления отдавала нянечке Марьяне Валентиновне. Мне бы эта конфета в горло не полезла. Наш ребенок, естественно, ничем не напоминал бы Мамочкина. Это был бы добрый, нежный малыш, похожий на меня или Женю. Все же лучше, чтобы на него. Моя внешность не лучший образец для повторения. Как можно не любить собственного ребенка, который к тому же является твоей копией? А если бы он не был его копией? Такое ведь тоже бывает… Был бы он, к примеру, похож на его папу. Мое воображение тут же нарисовало карапуза с лицом Аркадия Аркадьевича. Зрелище, скажу я вам, не для слабонервных. Внезапно меня пронзила догадка. А что, если Женечка был уверен в том, что я буду никудышной матерью. Почему нет… Говорят же, что с годами жена становится похожей на свою мать. Подобной матери я бы своему ребенку не пожелала. Похоже, муж был прав, лишив меня возможности иметь детей. Он сразу разглядел мою никудышность и никчемность. Значит, все правильно и закономерно.