Книга Дело о полуночном танце, страница 3 – Игорь Евдокимов

— Голосов не слышал, а что до звуков… — Платон Константинович задумался. — Не знаю, насколько их можно назвать необычными, но в коридорах по ночам действительно то и дело раздавались тяжелые шаги. Так не топал даже дедушка, а он был, скажем так, человеком массивным. Еще стук. Иногда в дверь, иногда — просто по стенам.

— Можете его описать?

— Тяжелый… Одним словом — тяжелый. Не легкое постукивание, а именно мощные удары. В детстве они меня очень пугали, но теперь я понимаю, что, хоть невидимый гость и стучал в двери, он не пытался их открыть или выбить. Просто три медленных глухих удара — тук-тук-тук. Потом шаги удалялись.

— Так было каждую ночь?

— Нет… — Князь покачал головой. — Иногда шаги и стук звучали раз в месяц, иногда — раз в год.

— Один раз… — начала было его мать, но голос подвел ее, а сквозь холодный фасад проступили черты совсем другой женщины, которая вспомнила что-то действительно личное. — Один раз, когда Платон был еще маленьким, какая-то сила разгромила один из коридоров. Окна, вазы, мебель — все разнесли в клочья. А на двери кабинета что-то выскребло одно слово: «Нет».

— Что произошло потом?

— Я не помнила свекра таким злым. Он просто рвал и метал. Но после того случая все странности прекратились на несколько лет.

— Это все? — спросил Корсаков, поежившись в безуспешной попытке унять болезненный озноб. — Быть может, вам запомнились еще какие-то фамильные истории? Предания? Или кто-то упоминал источник этих странных происшествий?

— Вы сейчас на него смотрите, — мрачно ответила Агриппина Юрьевна.

Да уж, не заметить сей объект было невозможно. На перекрестке двух садовых аллей, освещенный фонарями, располагался старинный фонтан. Ему, безусловно, досталось от непогоды и неумолимого времени, но венчающая его мраморная фигура впечатляла даже много лет спустя. Неизвестный скульптор искусно запечатлел балерину, застывшую посреди танца. Черты ее лица стерлись, однако поза казалась пугающе натуральной, как и застывшая у ее ног фигурная пена, символизирующая бурное море. При всей своей красоте, статуя внушала безотчетное беспокойство.

— Думаете, странные порядки вашего свекра, и звуки по ночам, связаны с этим фонтаном? — озвучил очевидное Корсаков.

— У меня всегда были подозрения, — ответила княгиня. — Особенно после того, как моего мужа нашли мертвым в этом доме. Смерть от естественных причин, как сказал доктор Клавдия Петровича. Но никто так и не смог мне объяснить, отчего его волосы были мокрыми после смерти…

— Приношу свои соболезнования, пусть запоздалые, — склонил голов Корсаков.

— Пустое. Мне кажется, что однажды Константин нарушил правила своего отца. И, возможно, увидел в фонтане что-то, чего не должен был. Что-то… Злое. Иначе зачем запрещать другим членам семьи находиться в комнатах с окнами в сад и запирать двери после наступления темноты? — спросила вместо ответа Агриппина Юрьевна.

— Ну, и последние слова деда наводят на определенные мысли, — добавил Платон Константинович.

— «Пляшет, пусть она пляшет», — напомнил себе Корсаков. — Что ж, задачка вышла действительно интересная. Берусь!

Сказав это, он не слишком торжественно согнулся, разразившись жутким кашлем.

— Позвольте вопрос? — продолжил Владимир, справившись с приступом. — Вы планировали переночевать здесь или разъехаться по домам?