Онлайн книга «Темный двойник Корсакова. Оккультный детектив»
|
– Итак, ты наконец-то вернулся домой? – поинтересовался он, не оборачиваясь к брату. – Да, – кивнул Владимир, встав рядом. – Как ты и хотел. – Да ладно, чего уж там, – усмехнулся Петр. – Мы оба прекрасно знаем, что ты сам этого хотел. – Тут не поспоришь, – согласился Корсаков. – Знаешь, мне тебя чертовски не хватает… Владимир опустился на корточки перед скромным гранитным надгробием. Аккуратные позолоченные буквы на нем гласили: «Петр Николаевич Корсаков, 1850–1877. Сыну, брату, другу». – Зато, согласись, из всех встреченных тобой призраков я, пожалуй, самый полезный и дружелюбный, – философски заметил Петр. – Возможно потому, что ты – единственный из встреченных мною призраков, кто является лишь плодом моего больного воображения, – горько ответил Корсаков. – Touché, тут с тобой не поспоришь, – пожал плечами брат. III 1876 год Владимир мог сколько угодно ерничать, огрызаться или грубить, но факт оставался неоспоримым даже для него – Петр был идеальным старшим братом. Что лишь усугубляло проблему. Внешне Петр пошел в мать – ему достались густые темные волосы, породистый профиль и грация хищника. Владимир на его фоне блек. Корсаковы вообще не отличались эффектной внешностью – среднего роста, среднего телосложения, средние во всем. А Владимир так вообще рос неуклюжим и полноватым. Неудивительно, что все сверстники из окрестных семейств были без ума от старшего брата, а над младшим чаще подтрунивали. Корсаков отвечал им той же монетой. К подростковому возрасту он отточил свой и без того острый язык настолько, что неоднократно бывал бит. Петр старался приходить ему на помощь, но быстро усвоил, что своими усилиями делает лишь хуже. Только к концу гимназии те немногочисленные однокашники, что не махнули рукой на Владимира (из доброжелательности или из чистого упорства), выяснили, что младший Корсаков мог похвастаться недюжинным интеллектом, да в общении с действительно близкими людьми становился обаятелен, остроумен и заботлив. А уж в части верности и готовности всегда прийти на выручку другу равных ему просто не было. Но для большинства Владимир оставался колючим и злобным насмешником, способным воспользоваться любой оплошностью соперника, дабы уязвить его. Или ее – тут Корсаков различий не делал. Петру оставалось лишь стараться сгладить конфликт, принеся извинения за брата или буквально притащив того за шкирку к обиженной стороне. Ему пришлось выступить голосом разума и в тот день, когда отец и Владимир первый и последний раз сцепились настолько, что их крики слышал весь дом. Тем летом Россия оказалась объединена одним благородным порывом – оказать помощь братскому народу Сербии, поднявшемуся на войну с турками. Храмы звенели колоколами во время молебствий за успехи православного воинства. Знатные семьи и богатые купцы проводили сборы в помощь сербам. Военные массово увольнялись со службы, чтобы уехать на Балканы волонтерами. Да и не только военные! Многие гражданские лица – студенты, врачи, инженеры – шли в волонтеры по зову совести. В их число хотел попасть и Владимир Корсаков. Воспитанный на рассказах матери о далекой прекрасной родине, молодой Володя отчаянно переживал за сербов, да и все православные балканские народы, стонущие под ненавистной пятой османов. В тот день он принял решение бросить учебу в университете и отправиться на войну волонтером, о чем и заявил отцу. Тот сыновьим рвением оказался недоволен. Слово за слово разговор перешел на повышенные тона, в результате чего Николай Васильевич назвал сына «дураком», а Владимир Николаевич отца – «трусом». Не прямо, конечно – он бы никогда не посмел этого сделать. Но истинный смысл фразы «сейчас дома могут отсиживаться только трусы» поняли все. |