Книга Дело о проклятых портретах, страница 5 – Игорь Евдокимов

–Любопытное семейство приютило моего друга. Спасибо за помощь, Гаврила Викторович.

–Рад, что смог быть полезен, – исправник поднялся из-за стола. – Если понадоблюсь, то можете найти меня здесь же, на главной площади. Следующий дом за гостиницей.

–Спасибо, обязательно!

Исправник был уже у дверей, когда его остановил вопрос Корсакова.

–Позвольте полюбопытствовать: а когда у вас ненастье разыгралось?

–Дайте подумать, – Родионов задумался, а затем удивленно поднял глаза на гостя. – Да те же две недели назад. А что?

–Праздный интерес.

Полтора месяца назад, кафе “Доминик”^[5], Санкт-Петербург.

Вошедший солидный господин преклонных лет сразу заметил человека, которому назначил встречу. Тот вальяжно расположился за отдельным столиком у одного из шести окон, выходивших на Невский проспект. Перед ним стояло блюдце со сладостями и чашка кофе, а сам гость рассеянно листал газету. На вид молодому человеку было чуть меньше тридцати, среднего роста, слегка полноват, чисто выбрит, с густыми каштановыми волосами и очками для чтения, закрывавшими половину лица. Никому в голову не пришло бы назвать его красивым, но в его внешности было что-то, привлекавшее внимание.

–Владимир Николаевич? – осведомился пожилой господин, остановившись у столика.

–А, таинственный мсье N, – молодой человек отвлекся от газеты. – Присаживайтесь, прошу.

–Благодарю, что откликнулись на мое приглашение.

–Оставьте! Даже не знаю, что меня заинтриговало больше – ваше письмо или приложенный к нему аванс. У вас, безусловно, эффектный способ вести дела. Только… Чем же я привлек ваше внимание?

–Я навел справки, – пожилой господин внимательно разглядывал собеседника. – Несмотря на возраст, вы успели заработать в определенных кругах двух столиц репутацию человека, разбирающегося в делах… Скажем так, неестественных.

–Давайте уж не будем изъясняться эвфемизмами – оккультных.

–Люди, которым я доверяю, сказали мне: “Помочь может лишь молодой граф Корсаков”. Поэтому, перейду сразу к делу. Слышали вы об эпидемии самоубийств, которая случилась в столице этой весной?

–Если бы я о ней не слышал, у вас было бы полное право встать и уйти отсюда прямо сейчас. Она унесла, как минимум, три жизни.

–Пять. Еще два случая не афишировались. И вы знаете, что их объединяет?

–Некий модный художник, я полагаю, – Корсаков взял театральную паузу, отпил кофе и зажмурился от удовольствия, а затем продолжил. – Стасевич. В трех случаях, о которых я справлялся, будущие жертвы за несколько недель до своей преждевременной кончины становились не слишком счастливыми обладателями портретов кисти этого автора. А также, внезапно, упоминали его в своих завещаниях.

–Что еще?

–Способы самоубийств вышли очень уж оригинальными. Особенно у наследника торгового дома Гуревичей, – молодой человек откинулся на спинку стула, словно оценивая, насколько подробным ему стоит быть, дабы вывести собеседника из равновесия. – Надо же, сервировать ужин из собственных внутренностей, да еще и прожить достаточно долго, чтобы начать его есть…

–Довольно. Вы знакомы с Стасевичем?

–Нет. Знаю, что он получил известность в особо экзальтированных кругах высшего общества, но мне среди этих недалеких особ скучно. Предположу, что художник разделял мою невысокую оценку – судя по тому, какой эффект, производят портреты на моделей, его таланты связаны с живописью лишь отчасти, и пользуется он ими явно не во благо. Если Вы желаете знать, как он создает свои картины, то, увы, этого не подскажу. Я имел возможность изучить один из портретов – Стасевич явно черпал силы в сферах, куда здравомыслящему человеку путь заказан. Но их эффект распространяется лишь на того, кто изображен на полотне. Я чувствовал исходящую от картин силу, но определить, как именно она воздействует на людей не смог.