Книга Башня. Новый Ковчег 5, страница 114 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

— Дядя Моня, о погромах ни я, ни кто-то другой ничего не слышал лет двести, — ответил Слава, удивляясь про себя, насколько живуча память о тех старых допотопных временах у его народа. Он и сам с детства наслушался, старшее поколение вовсю к месту и не к месту упоминало эти погромы и репрессии, называло страшное слово «холокост», словно всё это не осталось в древней истории, а происходило несколько лет назад, и все они были свидетелями этих страшных событий.

— Ну дай-то бог, дай-то бог, — дядя Соломон с сомнением покачал головой. — Тебя пока не трогают? Как там в вашем секторе?

— Ничего, работаем, — снова повторил Слава.

— Это хорошо, что у тебя такая фамилия, — заметил дядя Моня. — В такие времена лучше носить фамилию Дорохов, чем Рабинович.

— Я не думаю, что дело в национальности, дядя Моня. Чистят по другому принципу. Важно происхождение. Вот Малькову тоже убрали из Совета, а она, насколько я знаю, к евреям никакого отношения не имеет. Да и Богданова тоже.

— Я не знаю, почему убрали Малькову и Богданова, но происхождение — это только предлог. У Звягинцева тоже родители, насколько я знаю, из самых низов, и ничего — сидит старик. Или вот Соколов…

— Кстати, — Слава обрадовался, что дядя сам назвал нужного ему человека. — Мне вот тоже интересно — почему оставили Соколова?

— Я не хочу говорить о нём! — вдруг резко сказал дядя Моня. — Эту фамилию в моём доме произносить запрещено!

— Почему? — искренне удивился Слава.

— Разве ты не знаешь, почему? Это всё из-за Додика. Бедная Сима места себе не находит. Она так хотела, чтобы Додик женился на внучке Бэллы Израилевны. Мы возлагали большие надежды на этот брак. Но Додик выкинул этот фортель, и теперь Бэлла Израилевна не здоровается с Симой, а ведь они были лучшие подружки…

— Но при чём тут Соколов? — перебил дядю Слава. — Это же не на нём хочет жениться Давид?

— Как это не на нём? То есть, не на нём, конечно, а на его дочери… Где они только познакомились, ума не приложу! И ладно бы там было на что посмотреть, так нет — одни слёзы. Тощая, курносая, белобрысая. Я всегда говорил Симе, что у нашего мальчика дурной вкус…

— Погодите, дядя. Вы хотите сказать, что Додик собирается жениться на дочери Соколова? Дениса Евгеньевича? Министра связи?

— А я о чём толкую тебе уже битый час, — рассердился дядя. — Именно это и собирается сделать наш Додик.

— А сам Денис Евгеньевич? — мозг Славы лихорадочно заработал, переваривая полученную информацию. — Как он относится к выбору своей дочери?

— Да как он может относиться! — дядя Моня оторвал пухлые руки от бледных осунувшихся щек и драматически всплеснул ими. — Я имел с ним серьёзный разговор. И знаешь, что сказал мне этот тухес? Что он не одобряет выбор дочери! Это он-то не одобряет! Моего Додика! Да за Додика любая девушка пойдёт, а он, видите ли, не одобряет!

Подбородок дяди задрожал от обиды, и большие тёмные печальные глаза уставились на Славу в поисках поддержки.

Немного удивившись отсутствию логики в словах дяди, Слава попытался его утешить.

— Так ведь и вы сами не в восторге от этого брака, дядя. Так что Соколов на вашей стороне. Может быть, стоит с ним ещё раз поговорить? Глядишь, вместе бы и предотвратили этот союз…

Но Соломон Исаевич, кажется, не слышал ни слова из того, что говорил ему Слава. Он продолжал горячиться, и тёмные печальные глаза его опасно блестели.