Книга Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства, страница 98 – Кристен Перрин

Мне с трудом удалось выкинуть ее слова из головы, потому что она, в сущности, не ошиблась. Арчи с разгромленным домом и его отец, сбежавший с первой женой Форда, автокатастрофа, в которой погиб лорд Грейвсдаун вместе со старшим сыном и его женой… Даже бедняга Саксон не был похож на нормального ребенка.

Стоя у большой двери Грейвсдаун-холла, я внезапно задумалась, что вообще творю. Зачем я пришла? Эмили пряталась в Челси, но воодушевление от слов Форда («Я делаю это не для вас и не для Эмили. Я делаю это для Фрэнсис».) начало тускнеть, потому что он не пытался со мной встретиться. А ведь мог бы прийти в деревню, меня нетрудно найти.

Но почему не пришел?

Вспышка злости заставила меня позвонить в колокольчик. Я не была особо смелой, но кое-чему научилась у Эмили. Разум твердил забыть обо всем, что имеет отношение к Форду и Грейвсдаун-холлу, жить дальше и никогда сюда не возвращаться.

Но я чувствовала мощное притяжение. Неуловимое и постоянное, проникшее до самых костей, когда тело может только слепо подчиниться. Таким притяжением стал для меня Форд. Я сказала себе, что чем больше времени проведу в его доме, тем больше у меня шансов приоткрыть завесу тайны. Он ведь просто человек. Такой же надломленный, с такими же недостатками, как и все остальные. Я соберу все эти беспорядочные фрагменты, и чары будут разрушены.

Я глупо полагала, что именно так и будет. Я еще не знала, насколько сильнее становится притяжение, когда видишь беспорядочные фрагменты человека и вдыхаешь их, делая своими.

Горничная провела меня в библиотеку, где сидел Форд, покручивая в руке бокал с янтарной жидкостью на дне. Когда мы вошли, он читал газету и даже не поднял голову. Сегодня он не зачесал волосы назад, и они лежали свободной волной. Саксон, видимо, уже спал, потому что Форд был один.

– Ты передала Монтгомери, что я не смогу приехать? – спросил он и поставил бокал, не сводя взгляда с газеты.

– Да, сэр, – ответила горничная.

Она переминалась с ноги на ногу и уже открыла рот, чтобы объявить о приходе гостьи, но Форд продолжил говорить, и она не посмела его прервать.

– Хорошо. Их приемы стали такими скучными. Те же люди с теми же дочерями.

Горничная покашляла, и он наконец поднял голову.

Форд посмотрел на меня все с тем же выражением лица и махнул рукой, отпуская горничную. Я почувствовала себя полной дурой, стоя здесь в самодельных брюках как у Одри Хепберн и черной водолазке, да еще и оставив перед домом велосипед, как ребенок. Заметив, как его челюсть слегка напряглась, я ощутила себя шахматной фигуркой в уже сыгранной партии.

Эта мысль пригвоздила меня к полу, и я больше не чувствовала себя дурой. Я чувствовала злость. Как будто разгадала всю суть происходящего в последние месяцы – скучающий аристократ поразвлекся с компанией деревенских подростков. Он поджег фитиль у пороховой бочки, только чтобы узнать, сможет ли предсказать, когда она взорвется.

Я даже засомневалась в тех его словах. Может, он произнес их достаточно громко, чтобы услышала Эмили? Вдруг они были очередным ходом в игре?

Я вонзила ногти в ладони и почувствовала, что его чары и власть надо мной начинают едва заметно трескаться, как лед под нажимом.

– Фрэнсис, – наконец произнес он. – Чему обязан такому удовольствию?

Его голос был ровным, почти ледяным. И он не пригласил меня сесть. Поэтому я расправила плечи, словно сама решила не садиться.