Книга Лебединая песня мамонта, страница 67 – Елена Логунова

Мы с участковым внимательно выслушали эти рассуждения.

– Наркотики могут объяснить буддистское спокойствие. – Я посмотрела на Валерия Петровича.

– А что, по-вашему, может объяснить отсутствие крови? – спросил он. – Вы представляете, какой след должен был остаться на месте падения тела?

Мы не представляли и даже не хотели, но Ирке не составило труда придумать:

– Отсутствие крови тоже объясняют сатанинские практики – ее всю выкачали там, на десятом этаже, в ходе жуткого ритуала!

Звучало дико, но логично. А подруга, оказывается, еще не закончила:

– Между прочим, это даже отсутствие тела объясняет! – заявила она. – Его сразу же утащили, чтобы потом поднять. Типа, такое экономное и рачительное хозяйствование: сначала сатанисты попользовались, потом некроманты.

– А зачем тело сбросили с десятого этажа? Наверх затащили, могли и вниз снести, – заспорила я.

– Так упарились же, пока наверх затаскивали! На обратный путь по лестнице сил не осталось! – легко нашлась с ответом Ирка.

Чайковский потряс головой, будто сбрасывая наваждение:

– Бр-р-р… Так, я не об этом хотел спросить. Елена, насчет Голованова. Вы все мне рассказали? Подозрительна мне история обретения карты.

Вопрос был нехороший, но прозвучал в подходящее время: я как раз пила морс и могла спрятать лицо за стаканом, заодно затянув с ответом. А верная подруга, пока я хлюпала кисло-сладкой жижей, точно истомленная жаждой лошадь на водопое, сказала:

– Что мы еще не сообщили вам – попросили присматривать за квартирой Олега его соседа Виктора. Он тоже молодой человек, слегка грязнуля и трусишка, но в целом ничего. Обещал позвонить, если увидит Голованова.

– Еще один милый человек? – Участковый допил кофе, поставил чашку и встал. – Куда мне столько неравнодушной общественности…

Он вышел из-за столика и уже на ходу бросил нам через плечо:

– Спасибо, всего доброго.

– До свиданья! – с нажимом сказала в спину уходящему Ирка, прозрачно намекая на неотвратимость новых встреч. Потом повернулась ко мне и недовольно проворчала: – Он еще жалуется! Радоваться должен, что ему помогают… Опусти руку, зачем ты ему машешь, не заслужил он прощального привета.

– Я не ему машу, там Вася Кружкин мается, не понимает, можно ему уже войти или нет.

– Вообще‑то, конечно, нельзя – с кофе и выпечкой из другого заведения. – Ирка привстала, высмотрела прячущегося за углом Василия со стаканами в картонной подставке в одной руке и крафтовыми пакетами в другой. – Но кофе из «Хлеб да каша» уже наверняка остыл, так что мы возьмем тут горячий, и приличия будут соблюдены.

Она встала и ушла делать новый заказ, а на ее место через несколько секунд плюхнулся Кружкин.

– Тут пирог. – Он положил передо мной бумажный пакетик из булочной.

– А тут каша. – Я постучала себя по лбу и пожаловалась: – Все смешалось, как в доме Облонских: маньяки, сатанисты, некроманты…

– Я так много пропустил? – расстроился Василий.

– Ирка тебе все перескажет. – Я перевела стрелки на подругу.

Им с Василием потом вдвоем в метро ехать, за полчаса успеют обсудить все жуткие версии с леденящими душу подробностями.

– Три средних латте, – сказала Ирка деве за прилавком.

Дева была пышная, сдобная, с томным взором. На непредвзятый взгляд, в окружении свежих булок она смотрелась весьма аппетитно, но голодные люди, особенно мужчины, больше интересовались содержимым витрин и полок, и дева, видимо, ощущала недостаток внимания к своей персоне.