Книга И про любовь тоже, страница 61 – Марина Болдова

— И чего это со студента из общаги можно поиметь, интересно? — скептически заметил Игорь и, наконец дождавшись ответа на звонок, включил громкую связь. — Сонь, что там у вас шумят об этом парне?

— Да тихо все. Такое впечатление, что всем по… Увезли вроде живого, сейчас не знаю. Говорят, при нем даже мобильника не было. Обокрали? Каринка утверждает, парень мутный, дикий. Хотя ничего так внешне, не урод. С ней в нормальных отношениях, с Макарской, но других на расстоянии держит.

— Еще что-нибудь о нем говорила?

— Нет, мы так, на кухне парой фраз вяло перекинулись.

— Скинь мне ее контакты эсэмэской, отец просил.

— Ладно… пока.

Через минуту Руднев открыл пересланное Игорем сообщение от Сони. Карина Мунтян, номер мобильного… Круг замкнулся на девице с фиолетовыми волосами.

Ровно в семь Руднев проснулся, и тут же запел будильник в телефоне. Он успел выключить мелодию до того, как из-под теплого одеяла показалась сначала одна рука жены, затем сразу же другая. Лара закинула обе за голову и потянулась. Сейчас она несколькими движениями «растянет» позвоночник, выдвигая по очереди пятки вперед, затем откинет одеяло полностью и последовательно выполнит весь утренний комплекс упражнений. Сначала лежа, после — сидя, свесив ноги, затем наклоны стоя и заключительный аккорд — десять приседаний. Ровно семнадцать минут. Вечерняя зарядка была более длительной по времени — добавлялся десятиминутный самомассаж пальцев рук (по минуте на палец), пять минут на растирание ступни правой ноги, пять минут — левой и, опять же пятиминутная, дыхательная гимнастика. Семен не помнил ни дня, чтобы хотя бы как-то порядок был нарушен. Даже будучи в положении, Лариса не прекращала занятия. Да, такое упорство достойно уважения, Руднев же после года совместной жизни еле сдерживал раздражение. А в последнее время старался сразу после звонка будильника сбежать из супружеской кровати в душ.

А он бы понежился еще несколько минут, уткнувшись в теплое плечо женщины, вдохнул бы в себя глубоко терпкий запах ее кожи, пока еще лишенный примеси ароматов косметики и парфюма, провел бы подушечками пальцев по щеке, коснулся бы губами мочки ушка, уголка губ, прикусил бы требовательно, но нежно, а потом, осмелев, резко отбросил бы одеяло в сторону. И после ее протестующе-призывного вскрика еще бы некоторое время рассматривал голодно и с предвкушением, чувствуя и наслаждаясь ее нетерпением и только после, уже теряя на собой контроль…

Только с Ларисой так не было никогда, и запах чудился не ее, вкус губ и резкий изгиб бедра, талия, округлый локоть, глубокая ямка под мягким коленом, узкие запястья и длинные тонкие пальцы рук. Не Ларино все, Ольгино. Не спортивное, без лишних граммов жира тело нынешней жены, а мягкое, женственное бывшей. С нынешней женой связывал секс по режиму, с бывшей — любовь. Вот такая потеря в жизни у него, Семена, за что только?!

Он поторопился в душ, под горячие струи воды — температура в комнате за ночь упала до плюс тринадцати, он под утро замерз, но встать и закрыть балконную дверь поленился. А ночи в сентябре уже не летние.

Завтрак Лариса не готовила, потому как сама по утрам не ела. А он, зная, что обеда днем может и не случиться, обычно разогревал себе остатки ужина. Сегодня в холодильнике нашлись лишь салат из пекинской капусты и огурцов и сваренная вчера сарделька. Он не пил по утрам кофе, опять же зная, что за день, возможно, придется хлебнуть этой растворимой бурды не одну кружку. Хорошо, если удастся заесть бургером или шаурмой, а то и так, на пустой желудок. Руднев давно уже забыл, как это — вернуться с происшествия, а в холодильнике у дежурного твой контейнер с домашними, пусть холодными, котлетами и ланч-бокс на три отделения. В одном — хрустящая капустка квашеная, в другом — овальные кусочки соленого (или свежего) огурца, а в третьем — розовые пластинки любимого маринованного имбиря. И еще в отдельном пакете — полбулки хлеба из пекарни, уже порезанной на треугольные куски. Ольга… когда успевала? Ей в клинику к семи тридцати, а подвезти ее удавалось не всегда. Как-то легко они жили, словно по течению спокойной реки, без скандалов и даже мелких ссор. А как вечерами вместе молчать было хорошо — и фильм вроде какой-то на экране телевизора смотрится, а спроси, о чем, только рассмеются. То он заснет, положив ей голову на колени, то она забудется, прислонившись плечом. Уставали оба, выкладывались на работе. Может быть, для того, чтобы потом вот так… отдыхать? Или редкие совпавшие выходные с сыном провести?