Книга Французское наследство, страница 45 – Дарья Булатникова

Валентина снова отхлебнула коньяк и Лёлька заволновалась, как бы она не отрубилась раньше времени. В её планы входили отнюдь не одни упражнения в идиотских кинофантазиях. Пора было приступать и к основной цели. Но этому помешал неожиданный приход Валентининого супруга.

Он ввалился в прихожую, и вначале Лёлька даже испугалась. Здоровенный верзила в засаленной куртке с поднятым капюшоном, сбросил огромные сапоги и, ни слова не говоря, устремился к столу, сгреб недопитую бутылку и унес её на кухню.

Хозяйка бросилась за ним. Какое-то время они тихо ругались за закрытой дверью, потом она вернулась и молча поставила бутылку на стол. Через несколько минут мужчина протопал обратно, обулся и снова ушел, громко хлопнув дверью. Теперь Лёлька хорошо рассмотрела его лицо. Оно поражало, во-первых, породистостью, которую не могли истребить неухоженность и усталость, во-вторых, ужасной бледностью. Тёмные круги под глазами и отросшая щетина ещё больше подчеркивали нездоровый цвет кожи.

— Ну, видела? Мсье Соболь собственной персоной! — с досадой буркнула Валентина. — Моя так называемая личная жизнь.

— Похоже, сегодня он у тебя не в духе, — посочувствовала Лёлька.

— Они теперь всегда не в духе. Вбили себе в голову, что неизлечимо больны, вот и бесятся. Нет, если мне роль обломится, я уж постараюсь в Москве зацепиться. И Юльку потом к себе заберу, нечего ей в этом вертепе делать.

— А мужа?

— Нетушки, нафига он мне в Москве сдался? Да он и сам не поедет, непризнанный гений!

Заинтригованная Лёлька принялась выпытывать у пьяненькой Валентины, почему она так отозвалась о муже и выяснила следующее.

Познакомились Валя и Сергей, когда ей было семнадцать лет, а ему девятнадцать. Сергей был в юности настоящим красавцем, а о ней и говорить нечего — поклонники сыпались на прелестную девичью головку, словно конфетти из новогодней хлопушки. Роман был скоротечным и бурным. Поженились они, когда Валентина была уже на пятом месяце. А через год, невзирая на протесты родственников и оставив крошечную Юленьку на попечение мужа, юная мать ринулась поступать в ленинградский театральный институт. Напрасно Сережа надеялся, что она провалится — взяли с первого раза. И все пять лет она прилежно училась, лишь изредка наведываясь домой.

Юля росла болезненной девочкой, и отец часто проводил с ней бессонные ночи. Видимо, тогда он и пристрастился писать стихи. И не просто стихи. В толстеньких тетрадках, покрытых пятнами от кофе и камфорного масла для дочкиных компрессов, плодились страстные поэмы и памфлеты, обличающие существующий строй и партийную систему. И практически ни одной строчки о любви! Что весьма странно, учитывая долгие отсутствия молодой жены.

Постепенно вокруг Сергея образовался круг диссидентствующих знакомых, устраивавших регулярные посиделки, главной изюминкой которых было чтение его творений. Из-за сложившейся в семье ситуации Сережа так и не окончил институт, учебу пришлось бросить, когда Валентина уехала. Чтобы быть постоянно рядом с дочкой, он устроился истопником в ближайшей котельной. Впрочем, в богемной среде тогда обычным делом было кочегарить и подметать улицы.

Но пришли иные времена, и бывшие дворники и истопники ринулись занимать депутатские кресла, блистать в шоу-бизнесе или просто делать деньги. А Сергей так и остался в своей котельной. Прежние друзья постепенно испарились, но появились новые — странноватые личности из непролазного андерграунда, многие со справками из психдиспансера. Однажды, несколько лет назад, ему удалось таки издать тоненькую книжку своих шедевров, но к тому времени любая газета была переполнена и не такими изобличениями. И творения Сергея просто не заметили. Остался он зол на весь мир и на Валентину.