Онлайн книга «Французское наследство»
|
На этот раз Маргарита не настаивала на своем присутствии при разговоре. Она только собрала постельное белье с дивана и ушла на кухню варить кофе и готовить тосты. Арсений Петрович проводил её взглядом, настороженно прислушиваясь к происходящему в ванной и опасаясь появления из неё изувеченного неизвестно кем корреспондента. Лёлька поняла, что в такой обстановке спокойно поговорить не удастся и пригласила следователя на балкон. Там, усевшись в плетеное кресло около круглого столика, Арсений Петрович более-менее успокоился и даже элегантно закинул ногу на ногу. Лёлька устроилась точно в таком же кресле, ногу на ногу закидывать не стала, а закурила и спросила: — Я, наверное, вчера оторвала вас от важного дела? Неудобно получилось. — Да нет, просто я был у своей тетушки, а она — дама въедливая и непредсказуемая. Толком поговорить всё равно бы не удалось. "Ну-ну, знаем мы этих тетушек. Тетушки, бабушки, двоюродные племянницы с кучей проблем — вечная отмазка мужиков. Хотя какое мне дело до того, где вчера прозябал сей страж порядка? Хотя бы и в подпольном борделе! Так что будем считать, что он и впрямь наносил визит любимой тетке и наелся у неё пирогов с капустой на неделю вперед", — решила Лёлька с некоторым раздражением. На самом деле, тетушка Арсения Петровича Арцева пирогов отродясь не пекла. Вчера она потчевала любимого племянника малосъедобным вафельным тортиком и пылкими манифестами о продажности нынешнего правительства. Тяжелый характер Марии Степановны объяснялся её многолетним трудом в УБХСС и двумя крайне неудачными замужествами. На старости лет бездетная и одинокая пенсионерка впала в яростную мизантропию, но требовала от родственников регулярных посещений своей малогабаритной квартиры, заполненной трудами классиков марксизма-ленинизма и томами юридических справочников. Там несчастные подвергались многочасовым пыткам, состоявшим в прослушивании теткиных записей об экономических преступлениях олигархов и правителей всех рангов и их квалификации с точки зрения социалистической законности. Мария Степановна ежедневно с фанатичным упорством сидела у телевизора, фиксируя каллиграфическим почерком сведения о финансовых злоупотреблениях, коррупции и незаконной приватизации в родном отечестве. Толстые тетрадки с компроматом на несимпатичных ей личностей четко ею нумеровались и складывались на специальную полку, дабы послужить неопровержимыми доказательствами в грядущих, по мнению Марии Степановны, судебных процессах над казнокрадами и мздоимцами. Себе Мария Степановна на этих процессах скромно отводила роль главного обвинителя, а посему готовилась к ним основательно. Родственники же служили неким оселком, на котором она оттачивала свое красноречие, дабы оно не заржавело и не подвело в нужный момент. Понимая, что избежать каторжных визитов никак не удастся, деморализованные родственники Марии Степановны в один прекрасный момент приняли судьбоносное решение. Они составили график посещений тетушки и теперь навещали её раз в неделю строго по очереди, чтобы никому не было обидно. Так что, оттрубив вчерашний вечер, Арсений Петрович теперь два месяца мог дышать спокойно. Вот только мысли о том, какой же будет его собственная пенсионерская старость, посещали его всё чаще: вдруг и он станет такой же агрессивной занудой, коллекционирующей всякие гадости из телевизора и желтой прессы? Ну уж нет — лучше заранее придумать себе безобидное хобби, собирать марки или рыбок разводить. Правда, марки и рыбки, точно также как монеты и птички, сердце Арсения Петровича совершенно не грели, вот в чем проблема… |