Книга Смерть и креативный директор, страница 76 – Рина Осинкина

В связи с этим у Макса сложилось и окрепло впечатление, что Алкины набеги были промотивированы чем-то иным. Чем-то отличным от заявленной версии, что она якобы скучает по дочке. А, например, стремлением подпитать «легенду», что ее немецкий брак – все-таки фиктивный. Или попыткой сохранить влияние над бывшим мужем – чисто на всякий случай, чисто про запас.

И с чего она решила, что оно осталось, это ее влияние?

Ну, что же, с самовлюбленными стервами такое случается.

Вся его былая привязанность сдохла в конвульсиях в течение одной бессонной ночи, наступившей после того дня, когда она заявила ему о своей многоходовке, сшитой белыми нитками лжи. Потому он не стал ей перечить, и удерживать ее не стал, и упрашивать – а это уж тем более.

Говорят, любовь трансформируется в ненависть в один шаг. А если не возникла ненависть? Если, кроме презрения, никаких чувств к жене, поменявшей одну постельку на другую в поисках сладко-легкой красивой жизни, не появилось? О чем-то существенном это говорит?

Пожалуй, да. Говорит. Особенно если учесть, что, помимо уязвленного самолюбия, он испытывал жгучий стыд и злую досаду.

Не было любви, дружок, никакой, даже на копейку. А была унизительная зависимость самца от своей самки и идиотское самодовольство оттого, какая она у него классная – хоть на подиум, хоть на эстраду. Совсем не то, что ваши коровы, мужики.

Поразмыслив, он решил, что произведения великих поэтов – это одно, а жизнь – другое, и что в существующей ныне реальности любовью следует называть именно то, что чувствовал он к Алке тогда, а ненавистью – то, что он испытывает к ней сегодня. И никакой идиллической романтики.

Кстати говоря, с прочими «мисс вселенная», бывшими у него до женитьбы, отношения строились на той же основе и по той же причине. Следовательно, вывод его верен: любовь между мужчиной и женщиной – это секс, приятное после него совместное времяпрепровождение и немного разговоров.

И как следствие из вывода: утрату всего перечисленного можно легко пережить, подобрав подходящую замену партнерше.

Однако проблема состояла в том, что времени на партнерш у Коновалова теперь не оставалось – свободные часы он проводил с Натюшей, и красть их у ребенка считал подлостью и предательством. Хватит малышке одного предательства. На всю оставшуюся жизнь хватит.

Настя по Алке тосковала, особенно поначалу. Часто спрашивала, когда мамочка насовсем приедет. Макс ей наврал, что та в командировке, но приедет, конечно. Настя начинала ждать, потом привыкала и ждать забывала, увлеченная детской круговертью: детский сад, подружки во дворе, по выходным с папкой мультики в 3Д-кинотеатре, вечерами – красивые книжки с картинками, он читал, она слушала.

Наезжала Алка, бередила Настину рану, уезжала, пробыв час-полтора. Настя снова начинала тосковать.

Потом произошел случай, поставивший точку в этих визитах.

В тот раз бывшая жена игнорировала дочь полностью, с азартом вещая о красотах европейской жизни, хотя Коновалову это было неинтересно. Скучно было ему про все это знать, вот только зло разбирало из-за ее кичливое высокомерия.

И чем же ты похваляешься, дурочка? Тем, что ловко устроилась, живя на пособия по безработице? Тем, что обосновалась в чужой стране халявщицей, считая при этом всех, кто остался в России и своим трудом зарабатывает на хлеб, скотом и лохами?