Книга Смерть и креативный директор, страница 85 – Рина Осинкина

– Йес, ит из, – растерянно произнесла Олеся.

– Вот и умничка, вот и молодец. Что вечером собираешься делать? Фу ты, сорвалось на автомате, извиняюсь. Хорошего вечера, короче.

Коновалов пружинисто поднялся со скамейки, завертел головой в поисках питомца. Сипло свистнул пару раз, приманивая. Плюшик подскочил, радостно виляя кочерыжкой хвоста.

– Ну, ты как, все дела переделал? – спросил его хозяин, цепляя к ошейнику поводок. – Тогда домой. Кстати, что-то я не понял.

С последней фразой он уже к Звягиной обратился.

– Вроде бы ты заверяла, что публику смешить не станешь, и никаких самодеятельных расследований не будешь затевать. Передумала? Или с самого начала врала?

Олесю покоробило хамское словечко «врала», но она воздержалась от замечаний. Она ему не мамка, чтобы воспитывать. Тем более поздно уже. Поэтому она самым размеренным тоном проговорила:

– Никаких расследований. Если я и задумалась насчет мистификации с футболкой, то с той же целью: разобраться с типажами. Все в оговоренных рамочках, не переживайте за своих коллег, господин майор. В вашей службе я вам не соперница.

Она тоже встала со скамейки, оправила воротник плаща, привычным движением повесила сумочку на плечо. Сообщила, глядя в пространство:

– Время после обеда у меня свободно. Передай, пожалуйста, Настасье, что может прийти, если ей задали что-то на выходные. Или если что-то недоделано из домашки.

– А если не задали, то, значит, прийти не может? – криво усмехнулся Максим.

– Дурак, – сказала сердито она и, развернувшись, направилась к подъезду.

«Почему это я дурак?» – обиженно подумал Максим, однако несколько сконфуженный.

«И почему он такой придурок?! – возмущенно думала Олеся, однако слегка собственной грубостью пристыженная. – Да ну его. Проехали. Нечем разве мне голову занять, как только о всяких ментах думать?»

Конечно, она покривила душой, уверив Максима, что не собирается устраивать ловушку для убийцы. Еще как собирается. Потому что, кроме нее, некому. Кляузу михеевской экономки насчет пятен крови на футболке никто в полиции рассматривать не будет, Олеся искренне в этом была убеждена. Придется ей действовать самой, прибегнув к приему, который не из перечня инструментов официальных лиц.

Идея в ее голове возникла стремительно, буквально с первых минут телефонного разговора с Сергевной. Та еще не закончила высказывать негодование в адрес полицейских чинов, а в уме Олеси уже рисовалась живая картинка: преступник, пока для нее безликий, совершив убийство, в панике мечется по кастелянской в поисках, чем бы ему оттереть окровавленные руки. Перед ним вешалка с отглаженным бельем, и он срывает с плечиков первую попавшуюся вещь. Орудие убийства он, конечно, тоже протер. А потом, прежде чем покинуть место преступления, чтобы, метнувшись в зимний сад, спрятать камень под пальмой, запихивает окровавленную футболку в стиральную машину – гениальный ход, не в карман же совать, не в окно выбрасывать!

Версия, что именно камень и есть орудие убийства, достаточно красива сама по себе, но, если к теоретическим на этот счет рассуждениям Звягина приложит практические выводы, сообщив, кто орудием воспользовался, ее заявление следователю будет значительно весомее.

Хотя имеются трудности.

Просто и легко с такими делами могли разбираться сыщики из книг. Ниро Вульф, например. Велит своему ассистенту и секретарю Арчи Гудвину доставить к нему в кабинет всех участников расследуемого преступления, и тот доставит. И они, как миленькие, явятся в нужный час и усядутся двумя рядами в креслах и на стульях, послушно отвечая на предложенные вопросы, путаясь в показаниях и топя друг друга. И ведь никого из них мысль не посещала ослушаться и не прийти, послав куда подальше Гудвина вместе с его патроном, хоть бы даже и знаменитым сыщиком.