Книга Королевы бандитов, страница 120 – Парини Шрофф

– Ты пригласил чурел в свой дом, Зубин? Смотри, она из тебя все силы вытянет, завтра проснешься дряхлым стариком, – и презрительно захихикал.

Гита вспыхнула, но к смеху обидчика никто больше не присоединился. Салони нахмурилась:

– По дороге мы заглянули к Карембхаю и принесли вам подарочек.

– Это еще зачем? – подступил к жене Саурабх, пока остальные радостно освобождали Гиту от сумки с двумя бутылками. – Я пьянею, просто глядя в твои глаза!

– Льстец! – Салони ласково хлопнула его по щеке.

Саурабх перевел взгляд на Гиту:

– Аррэ! Вы что, помирились? Шабаш! Знаешь, Гитабен, моя жена все время вспоминает детство, только и рассказывает, что о ваших общих проделках!

– Правда?

– Ничего я такого не рассказываю, дурень ты пьяный. – Салони повернулась к Гите: – Не вспоминаю.

– Вспоминаешь, еще как! – засмеялся Саурабх. – Стоит тебе выпить пару бокалов, начинаешь жаловаться, как ты по ней скучаешь, и твердишь, что Рамеш был конченым кретином.

– Еще я твержу, что хочу быть твоей женой ближайшие тысячу жизней. Видишь, как ловко я умею врать, гадхеда^[123]? Ну все, довольно. Чал^[124], Гита.

Некоторое время они шагали молча. Гита видела, что Салони испытывает неловкость, и не стала заводить разговор об откровении Саурабха, который теперь занимал ее мысли больше, чем Даршан. Вместо этого она спросила:

– Почему ты такая… спокойная? Неужели тебя совсем не взволновало то, что сегодня произошло?

Салони пожала плечами.

– Честно говоря, не знаю, – ответила она. – Мне известно чувство вины, и могу сказать, что ничего подобного я сейчас не испытываю. – Она поколебалась, но продолжила: – Мне было плохо после того, как… Руни покончила с собой. Я думала так же, как ты, что это моя вина. Что я ее убила. Все слышали, сколько всего я наговорила ей накануне. Но я хотела ее встряхнуть, открыть ей глаза на то, что ее сын – конченый утырок, чтобы она перестала быть такой идиоткой. А потом я вернулась к ней одна и сказала, что одолжу ей денег, чтобы она расплатилась с дилерами. Пообещала, что, когда они от нее отстанут, мы придумаем, что делать дальше. Что мы снимем ее парня с иглы. Запрем его в доме, если понадобится. Повторила ей десять раз, что все уладится. То есть она знала, что проблема с деньгами может решиться, и если все равно убила себя, то от стыда. Потому что это я ее застыдила.

Из вежливости надо было бы возразить, сказать, что тут нет вины Салони, но честность заставила Гиту промолчать.

– Где ее сын сейчас?

Салони вздохнула:

– Понятия не имею. Слинял куда-то. Даже не появился на похоронах, чтобы поджечь погребальный костер матери, эгоистичный чутья. Лучше быть бесплодной, чем родить такого сына. – Она покосилась на Гиту: – Прости.

Гита не стала ее разубеждать.

– Тогда кто оплатил похороны Руни? Ты?

Салони кивнула:

– Этим я, конечно, ничего не исправила, но мне показалось, что надо поступить именно так. – Она робко улыбнулась. – Как там твоя мама всегда говорила? Съела кошка девятьсот мышек и отправилась в хадж?

Гита не сказала, что недавно эта пословица вспомнилась и ей самой.

– Да.

– Я скучаю по твоей маме.

– Я тоже. – Боль утраты вдруг стала чуть легче от того, что ее разделила с ней Салони. Оказалось, что Гита не одна, кто помнит о матери, и от этого мать стала чуть более живой в ее воспоминаниях. – Она очень тебя любила, Салони. И была бы рада увидеть, что вы с Саурабхом так счастливы.