Онлайн книга «Королевы бандитов»
|
– Я не умею запугивать людей, Салони. И она, кстати, тоже убийца. – Гита вяло пожала плечами, как человек, который смирился с неизбежностью. Если в доме близнецов события развивались стремительно, то сейчас время текло неспешно и тягуче, как патока. Гите казалось, что она смотрит кино на замедленной в два раза скорости. – Что сделано, то сделано. Зачем затевать суету вокруг Рамеша и доказывать, что я его не убивала, если на мне висят еще девяносто девять грехов? – Чего? Ты что там балабонишь? Но Гита не балабонила. Гиту охватило странное спокойствие. – Получается, что я убила не одного человека, а уже двоих, – размеренно проговорила она. – Если меня посадят в тюрьму, это будет заслуженная кара. Салони остановилась посреди дороги: – А теперь слушай меня. Даршан сам себя убил. Нет, не отворачивайся, слушай внимательно! Я серьезно. Возможно, тебе не грозила смерть, но изнасилование точно грозило, так? Даршан первый начал. А Ганди-джи[120]кое в чем ошибался. Если кто-то посягает на твое тело, ты имеешь право защищаться. Сатьяграха со всем этим его ненасильственным сопротивлением хороша для борьбы за независимость и соляных маршей[121], но не в тот момент, когда кто-то пытается тебя изнасиловать. Ты не обязана возлюбить поднявшего на тебя руку агрессивного мудака и не позволяй никому убедить себя в обратном! – Почему мы никогда не бываем на месте этих агрессивных мудаков? Почему должны только терпеть? – Потому что, – сказала Салони, – женщины созданы для того, чтобы подчиняться правилам, установленным мужчинами. – Но мы ведь тоже можем решать за себя. И постоять за себя тоже можем. – Вот ты и постояла за себя, когда на тебя напал Даршан. И постоишь за себя перед Фарах, поняла? Ты скажешь ей, что если она будет плохо себя вести, отправится вслед за Рамешем и Самиром, и кто тогда будет кормить ее невоспитанных детей? – Я просто хочу, чтобы все это закончилось. – Скоро закончится. С психами надо вести себя как псих. Некоторые люди не понимают слов, только удары. Они уже приблизились к магазину Карема. – Готова? – спросила Салони. * * * – Гита! – заулыбался Карем, но тут же посерьезнел при виде Салони, которая уставилась на него с большим интересом. – Салонибен… – Он закашлялся. – Как поживаете? – Чудесно, чудесно. Нам нужна какая-нибудь дези-дару. Хорошего качества. Карем вскинул бровь: – Решили устроить китти-парти? – Нет! – рассмеялась Салони. – Мы для мужчин покупаем. Карем кивнул и выставил на прилавок две стеклянные бутылки, которые Гита уже видела, когда приходила к нему за тхаррой для Самира. Салони попросила записать покупку на счет ее мужа, и Карем беспрекословно сделал пометку у себя в тетради. – Кстати, я все еще мечтаю о вине, Карембхай. Он усмехнулся: – Ох, мадам, где же я тут буду хранить вино? Не каждый может себе позволить обзавестись холодильником. – Он подмигнул Гите, которая тотчас отвела взгляд. Ни то, ни другое не ускользнуло от Салони – Гита это знала точно, как собственное имя. – Как поживаете, Гитабен? – Нормально. – Ей показалось, что это прозвучало слишком сухо, и потому подозрительно, поэтому она решила исправиться и добавила: – Благодарю вас. – Но от этого стало еще хуже. Улыбка Салони была тепла и широка, как сама Индия. Она положила обе бутылки в джутовую сумку, где они предательски зазвякали друг о друга, и, попрощавшись с Каремом, потянула Гиту за собой на улицу. |