Книга Гремучий студень, страница 61 – Стасс Бабицкий

— У, шлендра!

Она и на грубость не обернулась. Вышла на улицу, игнорируя злобное шипение швейцара. Поежилась от холодного ветра. Нечистая сила! Платок и душегрейка остались там.

В седьмом нумере…

Оконные стекла разлетелись мелкой и яростной пургой, а следом наружу вырвался дикий грохот — оглушающий, сбивающий с ног, отнимающий всякую надежду. Уже через секунду он раздробился на сотни отдельных звуков. Толстенные дубовые балки ломались с легкомысленным визгом. Громко скрежетала чугунная лестница, скручиваясь в замысловатый узел. Кирпичные стены осели внутрь, кряхтя и охая, будто баба с тяжелым коромыслом. Под обломками ворочались и стонали раненые. Клавдии показалось, что она различает голоса приставучего выпивохи, высокомерного портье и кондуктора, который был к ней добр. Может, ему повезло? Успел уехать на вокзал, встречать очередного богатея? Хотя, она об этом никогда не узнает, так не все ли равно. Теперь…

Над раскуроченным зданием поднимался дым. Все, кто не рухнул замертво, разбегались от гостиницы с воплями. Бомбистка же шла медленно, все той же утиной походкой.

Из питейной выскочили зеваки, а первее всех — Хруст с Огоньком.

— Шмидт успел передать коробку? — спросил громила.

Она покачала головой.

— И как нам дальше? Без чудо-бомбы? — запричитал юнец. — Неужели все насмарку?

— Остынь, Степка. А ты, милка, езжай до хаты. Вернется Бойчук, разберемся.

Хруст замысловато свистнул. Извозчики не реагировали, замерли, как завороженные, глядя на оседающее здание. Бомбист пнул ближайшего кучера, приводя его в чувства.

— Доставишь барышню, куда прикажет. Понял?

— Как не понять, — буркнул тот.

— Вот и чудно.

Он посадил Клавдию в коляску, заботливо укутал шерстяным одеялом.

— Огонек, ты тоже поезжай. Если что, за Клавку ответишь головой! А я останусь. Надо присмотреть, как тут дела завертятся.

— «Визитные карточки», «визитные карточки»… Не надоело долдонить?

Вольдемар поднял глаза на почтмейстера:

— Но я же вчера сообщил вам, что без них вход к директору театра невозможен.

— Я думал, что вы шутите, — Митя развел руками.

— Какие же тут могут быть шутки, господа? — взвился секретарь. — Театр — это храм искусства. Здесь нельзя себя вести mauvais ton^[21]. На приеме у императора, вы же не взгромоздите ноги на стол? И в церкви вы же не станете сморкаться в орарий^[22]подьячего?

— Конечно, нет! Мы приличные люди!

— А у приличных людей всегда есть визитные карточки. Иначе лично я бы усомнился в их благопристойности.

Пока они спорили, сыщик взял с подноса картонный прямоугольник и подошёл к конторке. Обмакнул перо в чернильницу, похерил фамилию владельца, а заодно и вензель с графской короной. Перевернул карточку и на обратной стороне написал «Мармеладов». Потряс, чтоб чернила высохли. Протянул секретарю.

— Так мои шансы увидеть г-на директора увеличатся?

Секретарь оценил его находчивость, но остался непреклонным:

— Г-н Тигаев уехал на встречу с попечительским советом, а после ему необходимо посетить репетицию… Разве что вечером, перед спектаклем, — Вольдемар дал слабину, но тут же сам себе и возразил, — хотя никаких гарантий, господа. Вы же понимаете.

— Чертов истукан! — воскликнул Митя и, обернувшись к сыщику, добавил вполголоса. — Нет, правильно ты говорил. Надо сюда с Порохом явиться. Он без всяких визитных карточек… Дверь высадит, директора арестует и допросит с пристрастием.