Онлайн книга «Гремучий студень»
|
— Пусть хоть утроит, — сыщик принял нарочито серьезный тон. — Деньги у меня пока водятся. Он достал из кармана горсть серебра. — Вот тебе рубль, Симуня. Сбегай к Катуниным за сладостями. — Да как же… Служанка от изумления выронила сосуд, тот покатился по мостовой, подпрыгивая и позвякивая. — Давеча говорил, что она тебе друг. А вон оно как оказывается… — Дружить с г-жой Меркульевой невозможно, — усмехнулся Мармеладов. — Она всех людей делит на две категории: тех, в ком души не чает, и тех, кого люто ненавидит. — Тебя, выходит, любит? — Как посмотреть… Во время последней встречи она заявила, что больше никогда не хочет меня видеть. — Ох, любит, — Серафима подняла посудину, обтерла краем фартуха и пошла в дом. — Ну, чего застыл? Негоже заставлять девицу так долго ждать. Иди уж! Мармеладов распахнул дверь. Он был уверен, что Лукерья меряет шагами небольшую комнату, мечется как тигрица в клетке, ни разу не присев. И ошибся. Журналистка прикорнула на жаккардовом диване, накрывшись шубой. Не желая разбудить гостью, сыщик сделал шаг назад и столкнулся с Серафимой, неотступно следовавшей за ним. Ендова опять выскользнула из ее рук и с грохотом упала на пол. — Пойду-ка я в лавку, — вздохнула служанка. Лукерья открыла глаза и грациозно потянулась. — А вот и вы, Родион Романович… Но уже через секунду она вскочила с диванчика и набросилась на сыщика: — Вы меня обманули! Зачем вы ездили в Нахабино без меня? — Позвольте, Лукерья Дмитриевна! Вчера вы дали понять… — И что? Вы из-за такого пустяка нарушили обещание? Как же я разочарована! — она заходила по комнате, возмущенно размахивая руками. — Думала, вы хоть чем-то отличаетесь от остальных мужчин. Но вы такой же как все. Обвиняющий перст заплясал перед лицом Мармеладова. — Нет! Вы хуже всех, поскольку постоянно надо мной насмехаетесь! Среди известных мне негодяев конкуренцию вам может составить лишь этот отвратительный следователь, — журналистка скривила губы и выдохнула с нескрываемым презрением. — Порох! — Чем же он вас обидел? — сыщик сдерживал улыбку, но это стоило большого труда. — Он прогнал меня, будто шелудивую моську! Негодование, переполняющее Лукерью, выплеснулось наружу, она сжала кулачки и несколько раз ударила Мармеладова в грудь, сбивая подтаявшие снежинки с его пальто. Потом опомнилась, покраснела и отошла к окошку. — Вы приехали к «Лоскутной», услышав про взрыв, — догадался сыщик. — Хотели проскользнуть в раскуроченную гостиницу, но полковник не пустил вас за оцепление. Пожалуй, я соглашусь с его решением. — Что? — вспыхнула девушка. — В здании, пострадавшем от взрыва, опасности подстерегают на каждом шагу. А если пол провалится? Или стена рухнет? Думаю, Илья Петрович просто беспокоился о вас и хотел уберечь от возможных напастей. Я поступил бы также. — Да этот столичный волдырь переживал лишь о том, чтобы я ничего не писала в газете. Чертова цензура! Перестраховщики! Она снова подошла к сыщику. — Или это не шутка? Вы стали бы… беспокоиться обо мне? Лукерья потянулась кончиками пальцев к его небритой щеке, но в последний момент отдернула руку. — Вы подобны огню, — нежно прошептала девушка. — Рядом с вами тепло, свет ваш рассеивает всякую тьму и прогоняет затаенные страхи. Но близко подходить опасно, можно обжечься. На этот раз Луша замерла в ожидании его ответа или иной реакции. Мармеладов почувствовал, как в его голове возникают два противоречивых образа. Перед мысленным взором порхала маленькая птичка с ярким опереньем, вроде снегиря или зимородка. Одно резкое слово или неосторожный вздох — улетит, больше не увидишь. Но в то же время, он почти явственно ощущал, как его шею обвивает змея. Чуть шевельнешься и острые зубы пронзят твою плоть, отравляя смертельным ядом… Что за наваждение?! Сыщик затаил дыхание и не моргал, отчего на глаза набежали слезы. Еще секунда и случится что-то непоправимое… |