Книга Шкура неубитого, страница 19 – Стасс Бабицкий

– Еще не хватало! Ваши канашки^[18]ногами топочут, пыль летит во все стороны, – сыщик оттопырил нижнюю губу. – Мне что же, пить коньяк со щепками прикажешь?!

– Никак нет-с!

– А раз так, веди меня в ложу. Вон у вас угол отгорожен. Там и диван удобный, как я погляжу.

– Эх-м… То место для генерала держим-с. Нельзя занимать, ваш-ство, – пролепетал небритый. – Не ровен час, нагрянут-с. Охота ли вам с генералом ссориться?

– Да что мне твой генерал? – притворно надулся Мармеладов. – Я генералов не боюсь и тебе, песий сын, не советую. В войну с генерала какая выгода? Завтра отправят на Кавказ, и поминай, как звали. А я в Петербург надолго приехал, и коль понравится мне ваше обхождение – каждый вечер приходить буду. Между прочим, не с пустыми руками.

Он подбросил на ладони полуимпериал^[19]и швырнул его прилизанному. Тот захлопал руками в воздухе, пытаясь схватить золотой, но не удержал и вынужден был согнуться пополам, чтобы прихлопнуть монету, зазвеневшую на дощатом полу. И все же прохвост исхитрился превратить свою нелепую позу в вежливый поклон.

– Как прикажете, ваш-ство! – не разгибая спины, повернулся к слуге. – Герасим, сбегай к Жи-Жи. Пулей лети! Она-то наперед знает, в какие дни генерал приезжает. Спроси, ждать его сегодня, али нет. А вы проходите, ваш-ство. Осмотритесь, может, знакомцев встретите. У нас весь цвет Петербурга собирается.

– Это, что ли, цвет? – хохотнул сыщик. – Загнул ты, голуба. А может и впрямь измельчала столица? Я здесь десять лет не бывал.

– Осмелюсь возразить, ваш-ство, – засаленный фрак проводил Мармеладова к генеральскому столику, отодвинул стул – неожиданно удобный, с мягкой спинкой, – и зашептал на ухо, представляя именитых завсегдатаев. – Извольте взглянуть налево. Полковник Созинов, герой кавказской кампании.

– Артиллерист, судя по мундиру.

– Так точно-с. Ранение при осаде Карса получил, в армию больше не вернется. Вторую неделю отдыхает у нас с сослуживцами. А там молодые офицеры, видите? Все из дворян. Кирсанов, Татищев, Шереметев, Алсуфьев.

– Тоже с фронта вернулись?

– Еще не были-с. В резерве пребывают, ваш-ство, ждут своего часа послужить императору.

– Из дворян, говоришь? – прищурился сыщик. – Небось, богатые родители деньжат отсыпали, вот их недорослей и не посылают на передовую.

– Тише, ваш-ство, умоляю! – запричитал небритый. – Не ровен час, услышат, а мне неприятности ни к чему-с.

– Ладно, ври дальше. Что за суровый бородач развалился у окна?

– Купец Лопатников. Первая гильдия! Семь лавок в Гостином дворе.

– Семь лавок? Неплохо, неплохо… И чем же торгует твой купец?

– Перинами.

– Перинами? Я бы не отказался на перинке-то вытянуться, – Мармеладов и вправду потянулся, раскинув руки. – А что забыл почтенный купчина в этой дыре?

– Интересуется одной канканеткой, после выступления завсегда отвозит ее ужинать, – игриво подмигнул халдей. – А покамест приглядывает, чтоб его кралю никто не облапил. За соседним столом, еще одна знаменитость – литератор Панютин.

– Что за литератор? – на секунду в сыщике проснулся критик. – Не читал такого.

– Ну, как же-с! В “Голосе” печатается. Намедни прописал, что Достоевский сумасшедший и сочиняет галиматью.

– Если так, он редкостный чурбан. Достоевский сочиняет гениальные романы! А чего же этот ваш Панютин здесь делает?