Книга Шкура неубитого, страница 61 – Стасс Бабицкий

Он замолчал, на этот раз, чтобы подчеркнуть важность своих слов.

– Вы можете постараться их искупить.

– Что мы как гимназисты, право, – взорвался генерал. – Искупить! Будто я в инспектора из рогатки жеваной бумагой стрелял. Не смешите… Предательства мне не простят.

– Не простят, – согласился Игнатьев. – Но о вашем предательстве никто не узнает, если вы поможете привести нашу армию к победе.

Красовцев недоверчиво хмыкнул. Это не смутило дипломата.

– Так уж вышло, Евгений Сергеевич, что наши враги безоговорочно доверяют Белому медведю. И вы продолжите исправно передавать султану военные секреты.

– Смеетесь надо мной? – побагровел генерал.

– Ни в коем разе! Вы будете поставлять ему секреты… тщательно подготовленные министерством иностранных дел.

– Дезинформация? – догадался Красовцев.

– Она самая, – подтвердил Игнатьев. – Вы предадите султана, и тогда ваше первое предательство мы назовем военной хитростью. Понимаете, ваше превосходительство? Вы полезнее в качестве двойного агента. Ведь если вас арестовать, лишить всех званий и привилегий, казнить на Дворцовой площади в назидание прочим… Турки смогут завербовать нового шпиона, и вычислить его будет непросто. А во время войны одна-две депеши решают многое.

Генерал надолго задумался, то сжимая, то разжимая кулаки. Дипломат вновь начал полировать пенсне, всем своим видом показывая, что его мало заботит затянувшееся молчание. Мармеладов отсчитал причитающуюся ему сумму, остальные деньги ссыпал в кошель и, улучив момент, вложил в ладонь предателя. Тот вздрогнул и очнулся.

– За новые секреты запросите с османцев двойную цену, – посоветовал сыщик. – А еще лучше – тройную. Так вы гораздо быстрее соберете деньги на полярную экспедицию.

– Почему вы так уверены, что я соглашусь?! – выдавил из себя Красовцев.

– Человек, однажды предавший ради мечты, будет предавать и дальше, до тех пор, пока эта мечта не осуществится, – пояснил Мармеладов, на этот раз без всякой язвительности.

– Но если турки получат неверные сведения, если попадут в засаду или потеряют пару кораблей на Черном море… Или их крепость падет под неожиданным штурмом русских полков… Мне перестанут верить!

– Нет, нет. Ваши сведения будут безупречны, – успокоил Игнатьев. – Османцы захватят пару обозов с испорченным провиантом, рассеют отряд-другой пехотинцев, и будут уверены, что вы на их стороне, как прежде. В октябре вы подскажете Сулейман-паше, что нужно срочно укрепить крепости вниз по Дунаю. Завидев на горизонте наши эскадроны, турки закроют ворота и охотно заплатят вам за то, что вовремя предупредили. Мы осадим эти крепости, лишь для вида. А ближе к ноябрю вы отправите в Константинополь послание о том, что русские полностью поменяли планы и перебрасывают войска на Кавказ, чтобы основной удар нанести именно там. Это послание будет фальшивым, как медяк на Хитровке. Но чтобы создать некую видимость правды, мы даже временно отступим с Шипки, оставив на перевале небольшой гарнизон и болгарских ополченцев. А когда враги начнут суетиться и поспешат на Кавказ, мы стремительно захватим Балканы.

– После этого турки откажутся от моих услуг, – генерал кусал тонкие губы. – И вам я стану бесполезен. Что тогда?

– Тогда… Тогда… – Игнатьев подышал на стекла пенсне. – Тогда вы возглавите атаку, вдохновляя своим примером солдат. Броситесь в самую гущу сражения, – саблей вы машете изрядно – и если Бог пощадит вас, выведет из сечи живым, будем считать, что вы искупили свою вину. А если нет… Лучше погибнуть героем, чем застрелиться.