Книга Златорогий череп, страница 73 – Стасс Бабицкий

Вятцев и впрямь струхнул, но желая сохранить лицо, сделал удивленный вид и помахал разлохмаченным журналом.

— Удивительное открытие, гос-спода! Не чаял обнаружить тут подшивку «Летающих листьев». Зачем их выписывают? «Живописное обозрение стран света» или «Зритель» — это я могу понять. А «Листья»… В портерной сплошь рожи-то наши, а журнальчик на немецком языке!

— Там картинки веселые. А карикатуры наш народ и без перевода понимает, — подмигнул Мармеладов. — Особенно про Бисмарка. И еще на Земляном валу полно немецких инженеров, негоциантов — хотя эти вряд ли в такую дыру пожалуют, — и фабричных бригадиров.

— О, снова немцы! — оживился Митя, чувствуя прилив пивной удали и раздумывая, не заказать ли третью кружку. — Может все-таки имеют они отношение к Зодияку?! Просто мы чего-то не ведаем, оттого и не понимаем…

Толкучка у стола расступилась. Чинуша, как и было предсказано, дал деру, а купец просто подвинулся к трубочисту. Оба скрипнули зубами, когда их рукава соприкоснулись. Но досада в этом скрипе прозвучала разная, — одному покой нарушили, а другому придется сажу оттирать, так сразу и не угадаешь, для кого неудобства вышло больше.

Гончары хмыкнули. Звякнули. Ополовинили. Достали из карманов печеные яйца и огурчики.

— А вы, смотрю, в этой портерной частые гости, — ухмыльнулся почтмейстер. — Знаете, что закуска тутошняя — дрянь.

— Так здесь и пиво не лучше, мил-человек, — отозвался тот, чей фартук вымазан в глине.

— Никшни, брательник! — одернул его красильщик. — Ежели водой не разбавлять, так любое пиво — диво. Даже калужское.

— С калужским это уж ты хватил. Но я у Нифонтовны и глотка бы не выпил, коли за это деньги пришлось бы платить. А на халяву и уксус сладкий.

— Это как же — на халяву? — заинтересовался купец.

— Никак! — цыкнул на него гончар.

— Да понятно как, — сыщик кивнул на входную дверь. — Вывеску вы лепили? Отлично вышло, рак прямо настоящий, кажется, что усами шевелит. А расплачивается хозяйка пивом. Думаю, и закуска вам за так достается. Это же ваши тетки торгуют? Или бабушки? Чужих хозяйка давно от порога погнала бы, а этих не трогает. Стало быть, либо делятся с ней прибылями — но что там делить с копейки-то? — либо уговор такой: не трогать старух.

— Шайта-а-ан! — уважительно протянул Кисин, который стоял поближе. — Ух, по душе мне такие фокусы! Ты, мил-человек совсем как этот… Про которого в газетах писали. Ну, помните, он турецкого шпиона в Москве изловил? Фамилия такая сладкая… Марципанов?

— Мармеладов, — подсказал его брат.

— Точно!

— Так это же, — начал доктор, но получил ощутимый пинок в лодыжку и сразу осекся, сделал вид, что нужно срочно отнести журнал на стойку.

Гончары переглянулись и зашептали, косясь на жабу — не услышит ли.

— Ладно уж, раз ты такой прозорливец, скажем в чем секрет. Уговор у нас с Нифонтовной простой: мы ей бесплатно вывеску лепим, а она нас за то месяц пивом угощает. Ну и бабок не шугает из-под окон. Все ты правильно угадал. Но есть один моментик. Кружку и рака мы нарочно делаем пустыми внутрех. Оболочка тонкая, недели три держится, а после чуть ветер посильнее об стену шваркнет — в черепки! Хозяйка за нами посылает: «Пейте сколько влезет, только сделайте новую!» А ежели слишком долго, значится, не разбивается, и у нас в связи с этим засуха… Так мы ночью камешек кинем, и утром опять в королях ходим!