Книга Землянка для опасных командоров, страница 44 – Елена Островская

И тут меня снова озарило, да так, что я ощутила прилив невероятной силы.

Чистое, ясное чувство, пришедшее ниоткуда.

И слова, которые пронеслись в голове метеором.

«Когда ты отдал меня этим двоим, как награду?»

Гнев Реи. Её боль. Не на мужей.

На отца. За то, что он подарил её, как вещь. Отдал тем, кого она не знала и не любила.

Дрожащим пальцем я потянулась к панели и набрала не слово, а дату.

Тот самый день, который Элиан вбивал мне в голову всю ночь. День её свадьбы. День, когда её подарили.

Я нажала «ввод».

Экран взорвался светом.

Это был не текст. Это был каскад ощущений, образов, мыслей, пронёсшихся с невероятной скоростью. Воспоминания, но не как картинки, а как чистая суть.

Её воспоминания…

“Холод металла под пальцами в первой детской лаборатории. Восторг от первой собранной схемы. Гордость во взгляде Отца, редкая, как солнечный луч в пасмурный день. Потом — разочарование, когда он увидел в ней лишь инструмент. Боль от первого предательства. Стратегии, расчёты, бессонные ночи за проектами, которые присваивал себе её отец. Решение никогда больше не доверять ему ничего по-настоящему ценного. Решение спрятать саму себя так глубоко, как только возможно. И… тихая, запретная нежность к двум мужчинам, данным ей в награду. Страх перед ними. Постепенное таяние льда. Первое доверие. Первая настоящая улыбка Кая, обращённая к ней, а не к солдату. Первая ночь с Элианом, где не было долга, а было… желание.”

Это был не дневник. Это была её душа, обращённая в данные. Это было до мурашек и до кома в горле. Это как заглянуть в душу человека, словно открыть книгу, запретную, которую никто и никогда до тебя не открывал.

И в самом центре этого вихря я нашла её. Не память. Не запись.

“Осознание.”

Тихий, ясный, безжалостный голос. Он был её голосом и одновременно частью меня.

– Ты проснулась, – раздался голос в голове. Он пришёл через панель и отразился в зеркале.

Это был не вопрос. Это был факт.

Я не могла говорить.

Я могла только думать, и мои мысли тут же становились частью этого диалога.

– Кто ты? — произнесла я, охваченная одновременно ужасом и надеждой. Я смотрела на себя в зеркало и видело чужое отражение.

– Я — то, что осталось. Я — основа. Ты — ветвь. Искажённая. Чужеродная. Но… живая. Ты чувствовала мою боль. Ты воспользовалась моим гневом. Значит, связь есть».

– Я не хочу тебя заменять! Я не знаю, как тут оказалась! - попробовала возразить я, но моё лицо тут же исказилось.

– Ты и не сможешь меня заменить. Ты - инфекция. Сбой в программе.“Эгофлипер” должен был стереть легенду. Он стёр меня. Настоящую. И пробудил ту, что должна была спать вечно».

Её «голос» был лишён злости. Только холодная, почти автоматическая констатация.

– Что нам делать? — спросила я, ощущая, что меня медленно убивают. Я была инфекцией, вирусом, который надо уничтожить.

– Интеграция. Или… Уничтожение одной из нас. Скорее всего, тебя. Ты — слабый код. Я — базовая прошивка.

По спине пробежал жгучий холод. Ноги задрожали, и я оперлась о стену.

Это был приговор.

– А дети?” — отчаянно выбросила я свою последнюю козырную карту. Твои дети!

На мгновение её хладнокровие дрогнуло.

Поток данных вздрогнул, замедлился, в нём мелькнула тёплая, золотая волна — инстинктивная, животная защита.

– Они… переменная. Их появление не было просчитано. Они могут быть катализатором… или помехой.