Книга Все началось с развода, страница 71 – Анна Томченко

И вот была во всей этой её холодности какая-то нота обесценивания меня, что, уходя, я злился.

Злой был, как собака, потому что хотел услышать другое, когда говорил, что у меня другая есть и беременна.

Хотел услышать, что Альберт, ты чокнулся, какая другая, я тебя люблю. Я люблю тебя сильнее жизни.

А Алена только кивала. И плакала. Но ведь ни разу искренне не сказала, что ей больно, ни разу ведь не призналась, а я как будто бы психопат, только сильнее и сильнее старался уколоть, чтобы наконец-таки показала, что нужен был.

А я ей не нужен был.

В начале да, когда дети маленькие, когда только семья строится, конечно, нужен.

Одному тяжело, поодиночке, в принципе, в молодости тяжело, вдвоём, уже как-то легче. Вдвоём можно и квартиру снимать. И детей растить. А по одному.

Одна она бы не съехала никогда от родителей, потому что хорошая воспитанная девочка. По одному было проблемно. И вот получается так, что пока молодые, пока выживали, все было хорошо, а потом зачем выживать? Потом же все и так есть. Ну и что, что мужу последний раз говорила о том, что он самый лучший было в черт пойми каком лохматом году.

Уходя, бесновался, а сейчас, поняв, что он натворил, что посмел против её воли, наплевав на её слезы, наплевав на её всхлипы, взять и испаскудить то, что святого осталось в её душе.

Сейчас понимал, что лучше бы сдох от этого чертового удара старой винтажной лампой по голове.

Но я не сдох.

Я должен был как-то дальше разруливать ситуацию.

45.

Альберт

Гордей приехал на третий день после того, как я вышел из больницы.

Й, да и что я там вышел из больницы, прокапали химчисткой, и все на этом. И сын приехал, долго смотрел на меня исподлобья, казалось, как будто бы осуждает.

Да нет, не казалось, осуждал, вёл себя демонстративно холодно и не вызывал трепет у него не мой взгляд. Не то, что я все-таки отец и владелец компании. Нет, нет, нет. Гордей сейчас смотрел на меня как на соперника, и во взгляде этом я видел себя. Того самого, который мог горло перегрызть оппоненту.

— Ты бы хоть извинился. — Произнёс сын, садясь в кресло напротив.

— За что? — я отодвинул бутылку и стукнул донышком по столу.

— За все, — ровно таким же тоном, скопировав меня, произнёс Гордей. — Я вообще не представляю какого черта ты так поступил с матерью?

Сердце застучало так громко и больно, что хотелось ребра раскрыть, вытащить этот ненужный орган, который столько проблем мне создавал, и положить в сейф под замок, чтоб никто не мог добраться.

— Тебя это не касается, это дело исключительно меня и матери.

А я понимал, что после такого шкуру с себя спустить хотелось, как я посмел вообще, я ведь даже не помню.

В памяти всплывали обрывки, как перехватил Аленку, дёрнул на себя. А потому что устал, потому что соскучился. Потому что это чёртово время в разводе, когда я считал, будто бы мне жена чего-то не додавала, а лишившись жизни, лишившись жены, вот тогда я действительно понял, что все у меня было.

И я сходил с ума.

Я приезжал к ней специально, чтобы посмотреть, потому что только смотреть мне теперь и можно было. Как же, мы в разводе, порядочные люди, дерьмо со дна не поднимаем, об стену чашки, тарелки не бьём, свадебные подарки не трогаем, мы же такие все порядочные.

Приезжал, смотрел на неё. И понимал, что скучал настолько сильно, что готов был псом у неё на пороге лежать, только бы получить горсточку тепла.