Онлайн книга «Искатель, 2001 №11»
|
Злился Поскокцев на жену и ударил — рука сработала рефлекторно. Такое случается: сделаешь, а думаешь потом. Ну, и летающая кастрюля… Почему летела? А почему у капитана Оладько «Макаров» самопроизвольно пальнул в кобуре на боку? Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела я решил сочинить утром на свежую голову. Но утро оперативника непредсказуемо, как выходки полтергейста. В девять часов начальник уголовного розыска собрал нас в своем кабинете и швырнул на стол пачку газет, испещренных красно-червячными карандашными извивами. Под однотипными заголовками. «Ушел и не вернулся», «Куда пропал дед Федор?», «Исчезновение бабушки Веры», «Старик прописался на свалке», «Пожилых забирает HЛO?», «Быть одиноким и старым опасно», «Зачем старику отдельная квартира?…» У майора был к нам только один вопрос, который он выразил коротко: — Ну? Правда, к краткому вопросу пристегнул непечатное послесловие. И пошло-поехало… Две недели мы стояли на ушах. Прочесали пару крупных свалок и нашли там не одного «прописанного» старика, а человек десять, живших в пещерах, землянках и ящиках. На кладбище эксгумировали из безымянных могил два трупа убитых и похороненных без всякого следствия старух. На чердаках и в подвалах сидели бомжи: без имущества, без одежды и без памяти. Все эти люди по глупости или по пьянке лишились своих квартир. Почерк обмана был настолько един, что мы скоренько вышли на шайку из пяти человек и всех загребли. За недосып и недоед нас наградили сутками отдыха. Как оттянуться? Я предложил сходить в театр, Тюнин — в филармонию, Оладько — в консерваторию. Найдя консенсус, мы оказались в кафе «Эммануэль». Небольшой многоуровневый зал: мы сидели на нижнем уровне и над нами как бы нависали нежно-кремовые дамские колени. Верхнего света не было — на каждом столике горели настольные торшеры. Разные и затейливые: нас высвечивала матовая виноградная кисть, прикрытая зеленым стеклянным листом. Меня привлекла салфетка, на углу которой авторучкой был написан телефон. На салфетке ребят тоже чернели номера, и все разные. Я удивился: — Домашние телефоны директора, шеф-повара и бухгалтера? — Телефоны девочек по вызову, — сказал Оладько. — Кафе «Эммануэль», — объяснил Тюнин. Мы обсудили заказ. Учли интересы каждого, которые сложились в волю общую. Я предложил: — Хочется картошки с селедочкой. — Нас неправильно поймут, если не возьмем чего-нибудь культурного, например, кролика в лимонном соусе, — сказал Оладько, наш старший товарищ. — Нас совсем не поймут, если не возьмем водки, — добавил Мишка Тюнин. — Надо по-людски: только звери едят и не выпивают, — согласился я. Мы заказали оговоренную еду и бутылку водки «Адреналин». Звери едят и не только не выпивают, но и не разговаривают. Пропустив по рюмке, мы повели беседу. Об обидах. А обижает нас не преступник и не начальство — обижает нас собственный народ. Я вспомнил: — Журавлева увольняют. «Телега» на него поступила от гражданки, что якобы ударил ребенка… — Ага, ребенку шестнадцать лет и финка в кармане, — сказал Тюнин. — У Журавлева трое детей, — вспомнил Оладько. — И все не его: когда работал милиционером на вокзале, по жалости усыновил трех подкидышей, — добавил я. — Нас и ругают ни за что, и хвалят по дури, — длинно заговорил Тюнин. — В газете статья… Собрались мафиози со всего региона хоронить авторитета. И корреспондент отвешивает нам комплимент: мол, милиция сработала грамотно и не допустила разборок. Ни хрена себе подход! Хвалят за то, что бандиты мирно разъехались убивать и грабить. По-моему, если бы они перестреляли друг друга — вот была бы хорошая работа милиции… |