Книга Миллиарды Арсена Люпена, страница 145 – Морис Леблан

Дурное настроение господина Русслена мгновенно рассеялось. Он от всей души рассмеялся. Но подпись свою ставить не стал, а вместо этого позвонил Гуссо по телефону. А затем проводил до конца коридора Рауля д’Аверни, который элегантно-небрежной походкой прошел мимо Молеона и его полицейских, дружески им кивнув.

В четверг и пятницу Рауль и Фелисьен не выходили за ограду «Светлого уголка», словно бы все, что происходило снаружи, не представляло для них никакого интереса и жизнь других могла продолжаться без их участия и даже при полном их неведении. Они часто виделись, но обсуждали только отделку дома. Ни единым намеком они не обмолвились о событиях предыдущего дня или о том, что ожидалось завтра. Обыск, новые обвинения, железные объятия полиции, внезапная свобода действий, свадьба Роланды и Жерома… все это уже будто не имело значения.

Рауль действительно почти не думал об этом. Факты, со всей их жестокостью или загадочностью, потеряли для него всякий смысл. По его мнению, суть проблемы сводилась к психологии, и если ему не удавалось полностью ее разрешить, то лишь потому, что характеры троих участников драмы он понимал еще не до конца.

Вот уже два месяца Рауль почти постоянно присутствовал в жизни Фелисьена, но при этом ничего не знал о его сокрытых деяниях, потому что не мог проникнуть в сокровенные мысли и стремления молодого человека. Да и много ли было ему известно об истинных натурах Роланды и Жерома – двух этих непостижимых персонажей, которые истаивали в тумане, словно призраки?

Рауль разговаривал с господином Руссленом с той самоуверенностью, которую всегда напускал на себя в минуты нерешительности, и господин Русслен терпел ее, как и все остальные, склонявшиеся перед его авторитетом. Но на самом деле, благодаря логическим аргументам, подкрепленным замечательной интуицией, твердо он знал только одно: брак Жерома и Роланды является развязкой, которой Фелисьен, Жером и Роланда дали бы каждый свое объяснение.

Между тем Фелисьен до последней минуты выказывал полнейшее безразличие к предстоящему событию. Разумеется, попытка похищения Роланды закрыла перед ним двери «Клематисов» и не позволила появиться ни в мэрии, ни в церкви, но в субботу утром ни один мускул не дрогнул на его лице, когда наступил назначенный час подписания брачного контракта в мэрии, и оно ничем не омрачилось, когда зазвонили церковные колокола. Все было кончено. Роланда от него ускользнула. Отныне она носила имя другого и ее палец украшало обручальное кольцо.

Было ли это со стороны Фелисьена притворством? Или проявлением редкостного самообладания либо умения полностью подавлять свои чувства? Рауль, жадно наблюдавший за ним, не уловил ни единого знака. Молодой человек занимался делами и работал, следуя собственному плану по декорированию дома, с такой безмятежностью, словно в его жизни ничего не случилось.

Этак вот мирно, под шелест слетающих на землю сухих листьев, прошла вторая половина прекрасного сентябрьского дня.

И весь день и весь вечер Рауль продолжал свой внутренний монолог: «Значит, ты не страдаешь? Не думаешь о том, что вскоре произойдет? Как?! Любимая женщина будет принадлежать другому, а ты это терпишь? Зачем же тогда ты ее похищал?»

Стемнело. Как только сгустилась ночь – черная, жаркая, полная тайн, – Рауль незаметно вышел из «Светлого уголка» через гараж, обогнул виллу и притаился во мраке у ворот. Разные мысли обуревали его. Он вспоминал дом Жоржа Дюгриваля в Кане и Фелисьена, стоявшего на коленях перед сейфом и опустошавшего голубой футляр с драгоценностями. Вспоминал его поединок с Жеромом Эльмасом, происходивший на глазах у Роланды, которая лепетала: «Он его убьет». А еще Рауль думал о загадочном поведении Фаустины. Что с ней сталось? Ибо в драме, которая сейчас разыгрывалась, не хватало одного из четырех персонажей. Быть может, Фаустина отказалась играть свою темную роль?