Книга Китайская гувернантка, страница 63 – Марджери Аллингем

Тоберман, казалось, смягчился и снова оживился. “Ну что ж, ” сказал он, - когда я приду завтра вечером, я заберу все, что вы хотите прислать, и отдам это Зволе, когда увижу его утром. Я могу понять, как ты ветрено относишься к семье бедняжки, Тим. Ты действительно сбил ее с ног, не так ли?”

Вмешалась миссис Телфер.

“Расскажи мне о бронзе”, - попросила она.

“Почему? Тебе интересно?” Его внезапное рвение заставило ее улыбнуться, и она склонила свою длинную шею. “Возможно,” уступила она.

Тимоти оставил их и поднялся наверх, в гостиную, освещенные окна которой он видел с улицы. Это была цивилизованная, обжитая комната, частично обшитая панелями, частично уставленная книгами. Огромный турецкий ковер с выцветшим фоном цвета томатного супа скрывал большую часть черного дубового пола, а замечательная коллекция мягкой мебели, которую объединял только комфорт, гармонично сочеталась с простыми чехлами того же желтовато-розового цвета.

Мисс Элисон Киннит и ее подруга мисс Айчесон сидели там, где они обычно сидели: Элисон на одном из угловых диванов, подобрав ноги под себя, а Флавия - в большом округлом кресле со спинкой в виде паруса с противоположной стороны от камина. Камина не было, а в широкой кирпичной нише стояла коллекция кактусов, ни один из которых не преуспевал из-за тени и сквозняка.

Сходство между Элисон Киннит и ее племянницей миссис Телфер было значительным, но двадцатилетняя разница в возрасте не вполне объясняла главное различие, которое заключалось в деликатности. Миссис Телфер была бледной, изящной женщиной, но бледность и хрупкость Элисон были поразительны. Ее кожа была почти прозрачной, но при этом нездоровой, а кости тонкими, как у птички. У нее всегда было интересное лицо, но она никогда не была красивой, и теперь в сероглазом интеллекте, с которым она смотрела на мир, было что-то немного пугающее. Мисс Флавия, с другой стороны, была более привычным типом. Она была одной из тех грузных некрасивых женщин с добрыми лицами и извиняющимися манерами старого джентльмена, которые все выглядят так, словно они родные дочери Джона Булля, сильно похожие на своих отцов, бедняжки. Она была старше Элисон, возможно, лет шестидесяти, и счастлива так, как счастливы некоторые пожилые мужчины, которые прошли через большие испытания и преодолели их: со спокойными глазами, веселая и не слишком нетерпимая.

Было очевидно, что они говорили о Тимоти; не потому, что они казались виноватыми, когда он вошел, а потому, что им было так интересно и так ясно, кто он такой и что с ним происходит. Обычно они были склонны быть полностью поглощенными своими сиюминутными делами, и они могли быть литературными, благотворительными или политическими — никто никогда не знал, какими именно. Тот факт, что мисс Флавия всю жизнь придерживалась своего романтического имени, многое говорил о ее характере. Теперь она медленно повернулась в кресле и посмотрела на Тима сквозь очки.

“Конечно, покрытая боевыми шрамами, но, надеюсь, не опечаленная”, - сказала она своим певучим провинциальным голосом. “Как выглядит другой парень? Проходите, садитесь и расскажите нам все об этом. Принести ему выпить, Элисон?”

“Хочешь одну, дорогой?” Элисон кивнула ему, изображая боль от повреждения его лица. “Мы не будем. Но она там, в шкафу, если тебе понравится. Миссис Брум сказала нам, что ты был на войне. Где ты был? Ты выглядишь ужасно рассеянной.” Ее собственный голос был отрывистым и академичным, дружелюбным без теплоты.