Книга Китайская гувернантка, страница 65 – Марджери Аллингем

Она чувствовала себя неловко, как юная девушка, и, поскольку проблема была эмоциональной, совершенно неопытной. Мальчик встал.

“Все в порядке, Айк”, - сказал он ласково. “Я не стану красным или фашистом”.

Обе дамы вздохнули с облегчением. “Конечно, вы этого не сделаете”, - сердечно сказала мисс Флавия. “Вы слишком благоразумны. Ну а теперь о расследовании: есть прогресс?” Она заколебалась, и легкая задумчивая улыбка, настолько женственная и трогательная, насколько могла изобразить любая няня Брум, внезапно появилась на ее простом лице. “Не забывай, что в каком-то смысле это может быть очень романтично и волнующе, Тимоти”, - пробормотала она. “Я имею в виду — никогда не знаешь наверняка”.

Элисон расхохоталась. Ее серые глаза были жесткими, но в то же время невинными, как камешки в ручье.

“Дорогой Айч!” - сказала она. “Разве она не чудесна, Тимоти? Она думает: "Даже министр, должно быть, был молод в 39-м!”

Мисс Флавиан покраснела до опасной степени и предупреждающе покачала головой.

“Это не смешно, Элисон”, - заявила она. “Вульгарно и совсем не смешно”.

Элисон Киннит сразу же потеряла самообладание и раскаялась.

“Извини, Айч”, - сказала она, опустив голову, как хрупкий ребенок. “Действительно, правда”.

Тимоти вышел из комнаты так, что они и не заметили его ухода.

Юстас Киннит был автором многих книг и брошюр по различным аспектам коллекционирования фарфора, а также увлеченным корреспондентом по этому вопросу. Маленький кабинет, где он занимался своим бесконечным писательством, находился в дальнем конце галереи, которая огибала лестничный колодец на том же этаже, что и гостиная. Под дверью виднелась полоска света, когда Тимоти подошел, оставив мисс Элисон и ее подругу, и на мгновение остановился снаружи, колеблясь, с новым для него тревожным выражением в глазах. Любой вид нервозности был чужд его темпераменту, и он переносил это неловко. Вскоре он провел рукой по волосам, расправил плечи и вошел более резко, чем сделал бы в любое другое время своей жизни.

Юстас сидел за своим столом в ярком круге света от лампы с абажуром, его ручка тихо поскрипывала, быстро бегая по странице. Тимоти, который так часто видел его в точно такой же позе и который любил его так сильно, что, так сказать, никогда его вообще не видел, впервые наблюдал за ним объективно.

Это был худощавый, опрятный мужчина лет шестидесяти или около того с острой белой бородкой и копной седых волос над красивым лбом. Его глаза были похожи на глаза его сестры, но более голубые и бесконечно более добрые, а морщинки по бокам расходились в виде четверти круга. Когда он писал, его колено все время подергивалось. Это была непрерывная дрожь, от которой в тихой и приглушенной комнате повеяло сквозняком. Он не обращал внимания на новоприбывшего, пока тот не дочитал свой абзац, аккуратно поставив последнюю точку. Затем он отложил ручку, поднял голову и снял очки. Они были из белого золота, выполнены по его собственному строгому дизайну и были одним из немногих предметов его личного тщеславия. Лежа на странице, они были так же типичны для него, как и его подпись.

“Привет”, - радостно сказал он. “Вот ты где. Все прошло очень хорошо. Ничего слишком варварского, но респектабельно, великолепно и пристойно. Я думаю, она была довольна ”.