Книга Цветы для судьи, страница 15 – Марджери Аллингем

Он мечтал попасть внутрь подвальной суматохи с того самого мига, как учуял ее благодаря обостренному восприятию – минуты через три после обнаружения тела. Как ни боролся мистер Ригжет с судьбой, он, увы, оставался тем, кем родился и вырос: любопытным, робким, бесчестным человеком с почти маниакальной склонностью к самовозвеличиванию.

– Не на улицу. – Фраза Джона прозвучала безапелляционно. – Пойдем черным ходом, через сад, оттуда – в подвал двадцать первого номера. Нельзя собирать перед конторой толпу. Готовы?

Доктор уже не в первый раз за последние десять минут стрельнул любопытным взглядом в элегантного пожилого главу фирмы. Джон Уидоусон был всецело поглощен собственным, отдельно взятым аспектом трагедии и совершенно не собирался изображать горе в общепринятом понимании – доктор Роу встречал такое впервые.

Его это озадачивало, ведь он почти не знал мистера Уидоусона и не понимал, что подобное поведение – результат привычки длиною в жизнь.

Процессия вышла во двор через узкую дверь между хранилищем и печным чуланом. Туман придал картине зловещей окраски. Грузная фигура Добсона поплыла и выросла в призрак внушительных размеров, тогда как Питер Ригжет, поникший под тяжестью груза, стал короче, сплющился в нечто карликовое и уродливое. Их белая ноша выглядела то шире, то уже при каждом новом ракурсе, навязанном ее траекторией; складки простыни бессильно обвисли в холодном неподвижном воздухе.

Кортеж прошествовал по каменной дорожке между гаражом и грузовым складом, резко повернул направо, с трудом преодолел редко используемую калитку в стене. Продвигаться внутри соседнего дома было еще неудобней, и Джон с доктором были вынуждены оказывать носильщикам всяческую помощь, пока те, пыхтя и отдуваясь, покоряли семь лестничных пролетов.

Миссис Остин встретила их с заплаканными глазами. Ее долгий поклон, сопровождавший занос тела в квартиру, сразу же после закрытия двери сменился шепотом и сноровкой. Они с доктором поняли друг друга с первого взгляда; впервые за это утро профессиональный медик получил ту помощь – пропитанную смесью благоговения, неуклюжести и добрых намерений, – к которой привык за долгую практику.

– Миссис Бранд совсем разбита, бедняжка, – театральным шепотом объявила миссис Остин и с двусмысленным умилением добавила: – С ней мистер Веджвуд, успокаивает, как только он один умеет. Я попросила его задержать ее на одну-две минуты.

Джон посмотрел на домработницу, недоумевая даже не кто, а что перед ним, и прошел за Добсоном и Питером Ригжетом в гостевую комнату, где в честь доктора миссис Остин постелила чуть ли не все самое лучшее белье.

Добсон сразу ушел, причем с радостью, а Ригжет тянул время, пока работодатель резким тоном не приказал ему вернуться на работу.

Майк и Джина почти не разговаривали до прихода Джона. Тот немного постоял, рассеянно глядя на их вопросительные лица и думая о чем-то своем, затем сел, посмотрел на Джину.

– Мы принесли Пола сюда, держать его там, внизу, нельзя.

– Конечно, нельзя. Конечно! – Она чуть повысила голос. – Да что с вами со всеми? Естественно, он должен быть дома. Пойду туда.

Майк встал у нее на пути.

– Ты меня не защищаешь, а пугаешь, – сказала Джина и посмотрела на старшего кузена. – Где это произошло, Джон? Где он был все это время?