Книга Танцоры в трауре, страница 100 – Марджери Аллингем

Дядя Уильям взял его за рукав.

“Нет, мой мальчик”, - сказал он торжественно. “Поверьте, я догадываюсь о ваших трудностях, но солдат не может покинуть свой пост, адвокат не может бросить своего клиента, джентльмен должен выполнять свои обязательства. Теперь мы говорим как мужчина с мужчиной, ты понимаешь. Старые штучки, я знаю. В те дни было много смеха, но он все еще в силе. Джимми - порядочный парень, попавший в беду. Не знаю, что это такое, но все равно чувствую. Неприятностей больше, чем я думал. Подумай о нем. Порядочный парень. Волнуется. Напуган. Возможно, вынужденные делать то, о чем он обычно и не подумал бы. Ваше поручение - вытащить его из этого. Проясним ситуацию для всех. Говоря лично, нужно подумать о моем шоу. Если с Джимми что-нибудь случится, я вернусь в Кембридж и выйду на пенсию… чертовски скучная жизнь для мужчины, который впервые попробовал что-то настоящее в шестьдесят. Но я не зацикливаюсь на этом. Я думаю обо всех, и больше всего о тебе. Дорогой порядочный парень. Ты удивительно напоминаешь мне меня в молодости. Не подведи себя, мой мальчик. Ах! Вот и Сутане...”

В девять часов вечера Кэмпион и Сутане все еще были вместе и все еще остро смущались присутствия друг друга. Это был неуютный вечер. Дядя Уильям присматривал за Кэмпионом и за тем, что он считал долгом Кэмпиона, со всем преданным упрямством овчарки-бобтейла и согласился пойти только тогда, когда отправление последнего поезда на Бирли стало неизбежным.

Он оставил их в ресторане Savoy grill и ушел, остановившись в дверях, чтобы бросить предостерегающий взгляд на своего старшего друга. Глаза Сутане, которые были темными, но не были яркими, сузились, и слабая улыбка скользнула по его искривленному рту. “Милый старина”, - заметил он. “Задница по преимуществу”.

Кэмпион рассеянно кивнул. Момент, который, как он видел, приближался весь день с неумолимой неторопливостью, теперь наступил. Он пожалел, что не был так отвратительно слаб, а сбежал сразу после похорон.

Он не хотел слышать признание Сутане. Он не хотел давать слово хранить тайну, на которую он уже решился. Насколько он был обеспокоен, все было кончено. Хлою Пай благополучно похоронили, и он не хотел точно знать, как она умерла.

Сутане взглянул на свое запястье.

“Я хочу сходить в театр, если вы не возражаете”, - сказал он. “Я не играл в день похорон. Казалось, от меня ожидали именно такого жеста. Это дает мне возможность увидеть, что Конрад делает из шоу. У него, конечно, не будет крутиться колесо. Мы не хотели, чтобы он выставил себя дураком или сломал лодыжку ”.

Последнее замечание, очень человеческое проявление слабости, которое вырвалось у него помимо его воли, смутило его, как только он произнес его. Он рассмеялся, и в его несчастных, умных глазах появилось извиняющееся выражение. Кэмпион ощутил теплую волну симпатии к нему, которую он возмутил, посчитав это невыносимо несправедливым.

Они отправились в театр, отложив страшный момент еще на двадцать минут. Конрад был на сцене, когда они вошли в заднюю часть ложи. Он и Тапочки были в разгар номера “Предоставь это мне” в первом акте. В зале было дружелюбно и хорошо кормили, но мисс Сутане была разочарована, и такое массовое сожаление создало прохладную, тяжелую атмосферу в большом зале.