Книга Танцоры в трауре, страница 98 – Марджери Аллингем

Они миновали сбившуюся в кучу группу зрителей за железными воротами, видели, как они подталкивали друг друга локтями и смотрели на Сутане с нарочито пустыми лицами, и были на полпути по широкой раскаленной дороге к стоянке такси, когда дядя Уильям догнал их. Он мягко дул и все еще размахивал хрустящим белым носовым платком, когда появился между ними.

“Не виню тебя за то, что ты забыл меня”, - сказал он. “Тяжелый опыт. Рад сам выбраться. Ужасная ситуация, если бы горе было искренним, но более терпимая, чем эта. Не так уж и неловко. Я не чувствовал себя таким чертовски неприличным с тех пор, как был ребенком на подобном мероприятии — лучшего класса, конечно ”.

Последнее замечание носило характер отступления, без сомнения, умиротворяющего подношения какому-нибудь бывшему родственнику.

Сутане заговорил не сразу. Он шагал вперед, наклонив голову вперед и засунув руки в карманы. Его лицо было мрачным, и Кэмпион прекрасно понимала его мысли.

“Ужасно”, - внезапно сказал он. “Ужасно. Это даже не заставило тебя желать смерти. Мы возьмем вон то такси. Кэмпион, я хочу тебя. Не убирайтесь прочь”.

Он говорил со своей прежней нервной властностью, которой можно было только не подчиняться, но и не игнорировать. Мистер Кэмпион забрался в такси вслед за дядей Уильямом, чувствуя, что совершает большую ошибку.

Когда они уселись, дядя Уильям достал старомодный портсигар и торжественно подарил им каждой по половинке короны.

“Настало время для рискованной истории”, - неожиданно заметил он. “Нужно вернуться к нормальной жизни. Жаль, что я не могу удержать все это в голове. Тем не менее, теперь мы можем умыть руки от этого дела. С этим покончено. Выполнили свою часть работы. Сделали это хорошо. Собираюсь пригласить вас обоих в свой клуб. Отказа не приму. Не часто пользуются этим, но оно все еще здесь. Единственное место, где вы можете выпить в этот час ”.

Это было трудное путешествие обратно в город. Кэмпион стремилась сбежать и в то же время, как ни странно, не хотела предпринимать определенных шагов в этом направлении. Сутане был молчалив и угрюм, и только дядя Уильям, казалось, преследовал практическую цель.

Наконец они отправились в его клуб, который находился на Нортумберленд-авеню — необычное заведение, на первый взгляд казавшееся чем-то средним между собором и старым Café Royal. Они сидели в темном углу зала, потягивая виски с содовой, разговаривая лишь изредка, да и то шепотом.

Сутане ушел, чтобы позвонить в театр, где шла постановка "Swing Over", и перед уходом многозначительно посмотрел на хозяина.

“Он вбил себе в голову, что ты собираешься сбежать”, - пробормотал дядя Уильям. “Комок нервов, бедняга. Рад, что ты появился. Никогда не сомневался, что ты так поступишь, после моего письма. Жалкое дело. Пришлось смириться и посмотреть правде в глаза. Глупая женщина доставила нам много неприятностей. Думал, что так и будет, когда увидел ее в первый раз. Что вы думаете о моем ограждении?”

“Из птичьего гнезда?”

Дядя Уильям кивнул, его розовое лицо стало серьезным.

“Да. Ром пошел. Я был поражен, не побоюсь этого признаться. Может быть, ничего особенного, но это поразило меня. Голос в чьем-то ухе, так сказать. Там, одни в лесу… вокруг ничего, кроме зелени и солнечного воздуха. Знаете, в моей натуре есть что-то романтичное. Всегда было ”.