Книга Танцоры в трауре, страница 109 – Марджери Аллингем

В небольшом абзаце, спрятанном в конце новостного сюжета, сообщалось, что смерть Конрада стала второй насильственной смертью в актерском составе "Буфера" за последние две недели, и упоминалось как совпадение, что он присутствовал среди гостей в доме Сутане, когда Хлоя Пай встретила свой трагический конец.

Кэмпион все еще был поражен и шокирован, когда прибыл на Ливерпуль-стрит. Он взял такси до "Джуниор Грей" и колебался в холле, пытаясь решить, был ли его сильный порыв позвонить Сутане разумным решением или наоборот, когда он получил сообщение из Скотленд-Ярда.

В записке кратко говорилось, что суперинтендант Станислаус Оутс был бы рад, если бы мистер Кэмпион счел удобным зайти к нему в три часа дня.

Обычно Кэмпион не отличался нерешительностью или чрезмерными опасениями, но полчаса до обеда и час после него он провел в беспокойном, нервозном настроении, которое его почти деморализовало.

Без пяти три он шел по длинному пустому коридору, в котором слегка пахло дезинфицирующим средством, за констеблем без шлема, а минуту или около того спустя шагнул вперед, чтобы пожать руку суровой фигуре, поднявшейся ему навстречу.

Его недавнее повышение изменило суперинтенданта Станислауса Оутса не больше, чем любой из предыдущих этапов его карьеры. В глубине души он оставался энергичным, серьезным молодым сельским жителем, чья сосредоточенность и упорство впервые заслужили похвалу сельского инспектора почти тридцать четыре года назад.

Он не был недружелюбным человеком, но даже Кэмпион, которая, вероятно, знала его лучше, чем кто-либо за пределами самой полиции, никогда не подвергалась опасности позволить фамильярности перерасти в дружеское презрение.

Суперинтендант на мгновение замер, ссутулив плечи и склонив голову цвета перца с солью над промокашкой на своем столе.

“А, Кэмпион”, - сказал он. “Присядь, пожалуйста, приятель”.

Форма обращения была пережитком его дней в Дорсете. На протяжении всего своего тридцатичетырехлетнего медленного восхождения по служебной лестнице он тщательно подавлял это чувство, но теперь, когда он достиг вершины и подал надежды в своей карьере, он время от времени проявлял его - небольшая небрежность, допустимая для человека его положения.

“Давно отсутствовали?”

“Да. В Кеписаке. Я провел выходные с Гаффи Рэндаллом и его женой. Ты не возражаешь?”

“Нет. Когда ты ушел?”

“Субботнее утро”.

“Ты остаешься в своем клубе?”

“Да”.

“Лагг в отъезде?”

“Да”.

“Где?”

“Белые стены возле Берли. Дом Джимми Сутана. Почему?”

Кэмпион откинулся на спинку стула для посетителей. Он знал, что у него влажный лоб, и удивлялся самому себе. Вскоре он достал носовой платок и сидел, глядя на него.

Суперинтендант сел и положил локти на стол. У него было печальное, костлявое лицо и очень заинтересованные серые глаза.

“Что вы знаете о Бенни Конраде?”

Внезапно мистер Кэмпион почувствовал себя более непринужденно.

“Очень мало”, - весело сказал он. “Я выступал в качестве почетного советника Блаженного в частном расследовании, которое, казалось, вело к нему. Вот и все. Я полагаю, вы видели Блаженного?”

В деревенских глазах полицейского мелькнула мимолетная улыбка.

“Да. Мы видели Блаженного. Видели его прошлой ночью. Он разыскал нас”.

Мистеру Кэмпиону показалось, что он начал понимать, и подкрадывающийся, безымянный страх, который все утро грыз его на задворках сознания, рассеялся.