Книга Танцоры в трауре, страница 44 – Марджери Аллингем

“Я бы хотел лечь спать”, - тяжело сказал дядя Уильям.

Мерсер нахмурился. “Я думаю, ты права”, - сказал он с сожалением. “Нужно спать. Это ужасная трата времени. Глупо организованный бизнес. Почему бы не позволить нам жить половину времени налегке, вместо того чтобы валять дурака, ложиться спать, снова вставать и бриться. Это расточительство ”.

Кэмпион пристально посмотрел на него, но на его тяжелом смуглом лице не было и следа притворства. Очевидно, он был совершенно искренен. Вера во всемогущий разум, которую подразумевал его аргумент, была настолько неожиданной и нехарактерной для Кэмпиона, что он затруднялся объяснить это, пока его не осенила простая истина. Мерсер вообще не думал в общепринятом смысле этого слова. Идеи приходили ему в голову и порождали другие идеи. Но процесс, который связывал любых двоих из них, был мрачной процессией, происходящей в какой-то подсознательной части мозга.

То, что его попытки конструктивно мыслить были ребячеством, стало очевидным из его следующего замечания.

“Для ‘обнять тебя’ нет по-настоящему хорошей рифмы, кроме "обнять тебя", не так ли?” сказал он. “Это гнилой язык. Я должен привлечь Питера Дилла к тексту. Я думаю, что могу спеть эту песню. В ней есть возможности, все эти ‘where are you’, ‘так близко и в то же время так далеко”.

“Этот парень сумасшедший”, - сказал дядя Уильям, когда дверь большой спальни, которую им предстояло делить, закрылась за ними несколько минут спустя. “Надеюсь, простыни проветрены”.

В большой старомодной комнате стояли три кровати, и он торжественно открыл их все, прежде чем высказать взвешенное мнение о двух лучших. Мерсер небрежно указал на дверь их комнаты, когда они поднимались наверх, и именно дядя Уильям потребовал и в конце концов достал пижамы для них обоих.

Он сел на выбранной им кровати, его белые кудри были зачесаны наверх, а лицо розовое и сияющее, как у только что искупавшегося херувима, и принюхался.

“Деньги”, - сказал он, как будто почувствовал их запах. “Много денег, но нечем их прилично потратить. Парень, вероятно, никогда так или иначе не рассматривает свою банковскую книжку. Твоя кровать удобная?”

“Очень”, - рассеянно сказал Кэмпион. “Это какой-то патент”.

“Скорее всего”. В голосе дяди Уильяма не было одобрения. “Эти богатые, беспечные парни получают все, что им пожелают. Продавцы подходят к двери”.

“Не в кроватях, конечно?”

“С чем угодно”. Старик говорил с неопровержимой убежденностью человека, который знает. “Они добираются до слуг, если не могут найти никого получше. Полагаю, здесь есть слуги?”

“Конечно, будут”. Кэмпион говорил механически, его мысли были заняты деликатной проблемой смерти Хлои Пай и его собственным отношением к ней. Он никогда раньше не утаивал важную информацию, и его внезапное решение отступить от своей обычной беспристрастности сильно обеспокоило его. В конце концов, была убита женщина, и, предположительно, одним из людей, с которыми он провел день. Это была ситуация, заставляющая задуматься.

Однако дядя Уильям был в разговорчивом настроении.

“Там может не быть никакой прислуги. Никогда не знаешь наверняка с таким парнем, как Мерсер”, - заметил он. “Знаешь, что я о нем думаю, Кэмпион? Он из тех парней, которым следовало бы слоняться без дела, спать у людей на полу, подбирать объедки комфорта, следить за собой, как лондонский голубь, но с помощью хитрости, разве вы не знаете, с помощью хитрости он сколотил состояние на своих песнях, и это выбило парня из колеи. Я встречал таких мужчин, как он, раньше, но никогда с деньгами ”.