Книга Танцоры в трауре, страница 73 – Марджери Аллингем

“Послушай, старина”, — Сак положил ладонь ему на плечо, — “ты немного прямолинеен, не так ли? Забудь об этом, Конрад. Общее возбуждение угнетает парня”.

Мерсер вырвался и подошел к пианино, на полированную крышку которого Сутане вытряхнула содержимое сумки. Он стоял, глядя на маленькую пачку банкнот, губную помаду, справочник и черный муаровый футляр для карточек. Там также было немного мелочи и тюбик с таблетками аспирина.

Сутане показала ему, что сумка пуста.

На сквайра Мерсера стимулирующий эффект миссис Поул все еще сохранялся. Он стоял у пианино, открывая вид сзади на остальную часть зала. Его руки оставались в карманах брюк, так, что пиджак обтягивал его мощные ягодицы, а короткие ноги выглядели пружинистыми и подвижными. Его плечи были огромными, а неопрятная голова на короткой шее была немного наклонена. Казалось, он наслаждался своим необычным приливом энергии.

Вскоре он открыл картотеку, в которой, однако, не было ничего, кроме ее законного содержимого. Он повернулся к Конраду.

“Что ты отсюда вынесла?” потребовал он ответа. “нехорошо блеять на меня, как десятиразрядный сценический священник. Ты что-то стащила. Что это было?”

Мистер Кэмпион, который в свое время присутствовал при многих семейных ссорах, был озадачен. Мерсер вел себя типично безответственно, но ни Сак, ни Сутане не проявили ни малейшего желания обуздать его. Они оба стояли, пристально глядя на Конрада, и Ева тоже не сводила сердитых глаз с молодого человека.

Конрад был очень бледен, и Кэмпион, взглянув на его раздраженное лицо, внезапно осознала, что его глаза полны яда.

“Я говорил тебе, что не открывал эту штуку”, - сказал он, его голос был писклявым от страсти. “Если бы я открывал, это не было бы твоим делом, Мерсер, так что держись подальше от этого. Я знаю, что вы все чувствуете ко мне, и мне все равно, говорю вам, мне все равно. Но в конце концов я заставлю вас всех заплатить за это. Это предупреждение. Я могу попридержать язык день или два, пока не закончится мой митинг, но после этого вы можете быть начеку, все вы — и я серьезно ”.

Он продолжал свирепо смотреть на них, слабая, злобная, но, учитывая обстоятельства, чрезвычайно комичная фигура. И все же никто, как было интересно отметить мистеру Кэмпиону, не казался ни в малейшей степени позабавленным им.

Конрад колебался. Он был вне себя от ярости и, хотя знал, что его реплика об уходе была произнесена, все же не мог оторваться от сцены.

“Ты всегда ненавидела меня”, - слабо повторил он и добавил с вдохновляющей банальностью: “теперь ты чертовски сильно пожалеешь”.

Он повернулся и вышел, хлопнув за собой дверью.

Носок прислушался.

“Дядя Ваня упал с лестницы”, - заметил он приятно, хотя и неточно. Но на его губах не было улыбки, а глаза были серьезными.

Мерсер повернулся обратно к пианино.

“Теперь вся эта гадость может достаться этой ужасной женщине”, - сказал он, смеясь и снова сгребая мелочь обратно в пакет.

Сутане взглянула на него, затем на Сака и, наконец, задумчиво посмотрела на Кэмпион. Хлопнула дверь в холл, что само по себе было феноменом, поскольку летом она всегда оставалась открытой. Линда покраснела.

“Мы не можем позволить ему уйти вот так”, - сказала она. “Он здесь гость. Кроме того, это невероятно глупо”.

Она поспешила из комнаты, а Сутане стоял, глядя на носки своих ботинок и лениво насвистывая. Вскоре он сделал два или три маленьких танцевальных па, держа ноги в пределах дюйма или двух от их первоначального положения. Занятие, казалось, поглотило его. Мерсер наблюдал, а Сак обнял Еву, которая, казалось, не заметила или возмутилась фамильярностью. Никто не произнес ни слова.