Книга Манящая леди, страница 10 – Марджери Аллингем

Красота Прюн, подумал он, была создана для выражения идеала, который был буквально средневековым. Благочестие, покорность, спокойствие, возможно, подошли бы для этого достаточно хорошо, но любая попытка придать им современный гейменский оттенок была губительной. Девушка не отличалась блестящим умом, но она многое поняла и в двадцать шесть оставила попытки, только чтобы вернуться к предписаниям, которые достались ей, так сказать, вместе с одеждой. Она коротко подстригала ногти на своих узких руках, избегала украшений и без особого энтузиазма мазала себя такой помадой, которая на самом деле незаметна.

Этим утром мистер Кэмпион смотрел на нее с беспомощным раздражением. Ему казалось, что любой, у кого когда-либо было время подумать о ней, должно быть, впал в отчаяние. Войны уничтожили род Глибов, а сопутствующие революции - остатки их состояния. Где-то посередине, казалось, исчезли и все великие цели, ради которых они так тщательно себя воспитывали. Бедная несчастная девочка, она родилась слишком поздно и прибыла, тщательно подготовленная, на вечеринку, которая уже давно закончилась. Он понял из Revver, что в качестве несколько отчаянной меры ей дали пять лет службы в W.R.N.S., но она вышла из этого опыта точно такой же, как и при поступлении на службу. Глядя на нее, мистер Кэмпион был удивлен не больше, чем если бы услышал, что за два сезона в "Питчли фоксхаундз" афганка практически не изменилась. Ему совсем не нравилась нынешняя ситуация. Ее тщетность раздражала и тревожила его. По его мнению, Люк был прекрасным и полезным человеком, слишком ценным, чтобы препятствовать его прогрессу и подвергать опасности его эмоциональное равновесие из-за какого-либо безнадежно несчастливого опыта такого рода. Он присоединился к ним и сел немного более твердо, чем было у него обычно.

Люк взглянул на него, но ничего не сказал. Он выглядел спокойным и настороженным и был намного моложе своего возраста, и мистер Кэмпион с ироничным удовлетворением подумал, что, по крайней мере, он сохранил способность делать все самым тщательным образом, какой только был возможен. Кэмпион ненавидел это. Он и раньше видел Люка с молодыми женщинами, дразнящего их, покровительствующего им, выпендривающегося, как целая голубятня. Это было совершенно новое направление. Это может нанести мужчине вред на всю жизнь. Он посмотрел на Прун с холодной злостью.

Она встретила его взгляд ясными голубыми глазами и вернулась к Люку. Она сидела на маленьком табурете, обхватив колени длинными руками, и ждала. У нее не было ни кокетства, ни уверток, ни мастерства; она просто считала его замечательным. Мистеру Кэмпиону оставалось благодарить свои звезды за то, что на нее можно положиться и она не скажет этого прямо.

Он нисколько не сомневался, что это пройдет и что через неделю, или месяц, или год этот ясноглазый взгляд будет направлен куда-то еще, столь же безнадежно. С фактом нужно было смириться. Чернослив как современный продукт был неэкономичен. В нынешних обстоятельствах она представляла угрозу. Наконец он прочистил горло.

“Вы — э-э— принесли какое-нибудь сообщение ... или что-нибудь еще?” он потребовал ответа.

Она задумчиво моргнула, рассматривая его, по-видимому, впервые.

“О да, на самом деле, я так и сделала”. Ее томный голос, который был карикатурой на все подобные голоса и принадлежал гораздо более медленному миру, мягко прозвучал в летнем воздухе. “Минни и Тонкер зайдут повидаться с вами по пути на станцию Кепсейк этим утром. У Тонкера неделя второсортного белого бургундского, и он привезет немного с собой. Он может опоздать, так что, пожалуйста, приготовьте несколько бокалов.”