Книга Манящая леди, страница 17 – Марджери Аллингем

Люк начал ворчать. “Чертовски тонкая штука”.

“Конечно, это так. Это моя реплика”, - сказал Альберт Кэмпион. После паузы он повернулся обратно к дому. “Траур”, - заметил он. “Сегодня днем я отправляюсь в единственный дом в округе, который технически находится в трауре. Пойдешь со мной?”

Люк колебался. Он смотрел через границу на куст люпина Рассела, высокие, узкие соцветия, кремовые, переходящие в желтые, переходящие в коричневые; странные, формальные цветы, но красивые и очень необычные. За ними река вилась через заливные луга к серой дали, которая отливала золотом там, где начинался лес. Он говорил неохотно, но, хотя в его голосе звучало извинение, в нем не было нерешительности, скорее, какая-то смиренная окончательность.

“Мне заказано отправиться в ту сторону сегодня днем”, - сказал он, кивая вверх по течению. “Говорят, там водятся выдры. Я никогда их не видел”.

Мистер Кэмпион открыл рот, чтобы возразить, что выдра - это создание сумерек, но передумал и ничего не сказал. Он вспомнил аксиому своего деда: “Кошка на дереве, влюбленный мужчина и французы. Да поможет Бог дураку, который попытается спасти кого-то из них”.

Они шли обратно к дому в молчании, но прежде чем они вошли, Д.К.И. снова заговорил. Увядший букет, лежащий на камнях, привлек его внимание, и он наклонился, чтобы поднять его и убрать под кусты у двери.

“Я не претендую на то, что много знаю об этом, но я бы сказал, что, если вы правы, в мире есть только одна вещь, настолько застенчивая, насколько предполагает эта компания”, - серьезно заметил он, - “и это деньги”.

“Да, ” небрежно сказал мистер Кэмпион, “ именно так я и думал”.

II

“Говоря как старый сентиментальный дурачок, ” объявил мистер Лагг, тяжело дыша после подъема по насыпи, - нет ничего прекраснее, чем любовная капля настойки”.

“Я полагаю, это всего лишь nachure”, - сказал Кэмпион, который был чуть впереди него с Амандой.

Лагг с ворчанием опустился на траву. “Сарк никуда тебя не приведет”, - зловеще сказал он. “Болтовня и разглагольствования, трескотня и трепотня, растрачивайте на это свою жизнь. Что бы ты ни говорил, лучше тебе этого не будет — всегда предполагай, что леди, которую мы навещаем, не трезвенница и не порочна каким-либо иным образом. Садись, ладно? С этими двумя все в порядке ”. Он мотнул гирляндой подбородков в сторону остальных участников вечеринки, Чока и Руперта, которые спускались по берегу к тропинке внизу, где дуб отбрасывал глубокие тени на перелаз и деревенский мост. Мальчик пошел первым, а толстый пес последовал за ним более осторожно, его огромное перо развевалось над замечательными белыми бриджами с нижней юбкой, которые, казалось, были на нем надеты.

Аманда села, и Кэмпион опустилась рядом с ней. “По-моему, это лучший вид во всем доме”, - сказала она. “Это всегда притягивало меня, даже в детстве. Вы можете видеть, как это место получило свое название ”.

Они смотрели вниз, в скрытую долину, частично естественную, частично созданную берегом, на котором они сидели. В ложбине, лежащей рядом с ручьем, который в этом месте был широким и мелководным, находилось небольшое поместье. Мы были совсем одни. Другого здания в поле зрения не было, а вокруг него, словно груда зеленых подушек, были разложены густые луга и болотистые равнины, где ивы, похожие на крикетные биты, похожи на перья белой цапли. На таком расстоянии она казалась игрушечной и нереальной в очень ярком свете, который упрощал все формы и цвета, пока не начинало казаться, что ты видишь миниатюру в пресс-папье. Там был дом пятнадцатого века с остроконечной крышей, похожей на мельницу, огромный амбар с соломенной крышей, один из знаменитых десятинных амбаров Восточной части страны, маленький коттедж, сарай для лодок, даже конура для белой собаки, очень яркая и аккуратная, рядом с дворовым насосом и шляпой поверх него, и все это сверкало в ослепительном свете. Вокруг были белые изгороди и маленькие белые калитки, и повсюду множество цветов, которые превосходили цветы тети Хэтт.