Книга Манящая леди, страница 4 – Марджери Аллингем

Мальчик очень быстро докурил от злости и пинком отправил окурок в доски у своих ног. Обнаружив, что это упражнение приносит ему своего рода удовлетворение, он продолжил пинать, нанося определенный ущерб поверхности дерева, а позже, когда он вышел на луг, он по привычке держался подальше от нескошенного сена, но прошел другим путем под деревом и пнул найденный там кусок железа, наконец поднял его носком одного из своих лучших ботинок и аккуратно отправил на тропинку. К тому времени уже сгустились серые сумерки, и он совсем не рассматривал это существо пристально, но внезапно, устав от преследования и от всех женщин, резко повернулся и пошел обратно в деревню к телевизору, который должны были показывать в заднем баре "Гонтлетта".

Его не было целых двадцать минут, прежде чем наблюдатель, который все это время сидел за кустом ежевики на высокой насыпи, соскользнул на тропинку. Снова имело место ночное представление со спичкой, но на этот раз взгляд в мерцающем свете был поверхностным, и следователь поспешно ретировался и пошел по тропинке за лемехом. Нога осторожно перевернула ее, и пламя спички вспыхнуло еще раз, но теперь пятна, которые были темными, стали коричневыми, как ржавчина на железе. Ноги соскользнули.

Полицейский констебль в форме, прогуливаясь в душистой ночи в без энтузиазма поисках чего-то, что он описал бы как “определенные действия, вполне естественные, но по поводу чего поступали жалобы”, нашел лемех плуга, споткнувшись об него. Он поднял это, увидел, что это было при свете звезд, и отнес это почти в деревню. На окраине он миновал мусорную свалку, утопленную во впадине высохшего пруда и прилично прикрытую кустарником. Констебль обладал размерами и силой и в молодости мог перекинуться парой слов с любым мужчиной в Саффолке. Расправив грудь, он взмахнул рукой раз, другой, а в третий раз отправил кусок мяса с пятном и единственным оставшимся на нем клочком мехового войлока высоко и свободно в небесный свод. Секундой позже он услышал приятный треск и звяканье, когда она остановилась среди гнезда из старого железа и битых бутылок.

На седьмой день единственный человек, который присматривал за телом, систематически его грабил. Это была неприятная работа, но она была выполнена тщательно, при дневном свете, во время обеда, в единственный священный час в сельской Англии, когда все посещения запрещены и никто не выходит за пределы дома. Наблюдателей не было, и совершенно случайно, что, когда жалкий обломок вещи снова обрел покой, под иссохшей правой рукой оказалась пачка сигарет.

На восьмой день произошло неизбежное, и на поле появилась большая и проницательная собака.

II

“Доброе утро. Какие это были милые похороны, не правда ли? Как раз подходящее время года для цветов. Это всегда делает их намного веселее”.

Благоразумного вида женщина в белом воротничке аккуратного хлопчатобумажного платья продолжала срезать увядшие цветы с венков на могиле дяди Уильяма, и ветер, который всегда гулял вокруг церкви на вершине холма в Понтисбрайте, взъерошил несколько седых прядей в ее блестящих волосах.

Мистер Кэмпион, который довольно глупо стоял, держа в руках запоздалый венок, который дал ему деревенский почтальон, потому что он “не думал, что это вполне подходящий билет для старой почтовой службы, чтобы доставить его напрямую”, поинтересовался, кто же она такая, черт возьми.