Книга Патологоанатом. Истории из морга, страница 97 – Карла Валентайн

Во-первых, надо было определить, каких именно органов не хватает в теле. Некоторые, как, например, обе почки остались внутри тела. Почки находятся сзади, в забрюшинном пространстве и окружены толстым слоем жира и относительно неплохо защищены от травм. Они остались, прилипнув к задней стенке грудной клетки и позвоночнику, словно два блюдечка. Напротив, селезенки на месте не было. Селезенка очень нежный орган, который при всяких несчастьях страдает и гибнет в первую очередь. Наверное, многие слышали словосочетание «разрыв селезенки». Мне кажется, что селезенка этого несчастного была протащена колесами по рельсам, и от нее осталось лишь красное мокрое пятно.

Тяжко вздохнув, я открыла маленькие мешки и обнаружила в них фрагменты головного мозга, сердце и какие-то куски, идентифицировать которые с первого взгляда я не могла.

– Профессор, наверное, вам стоит взглянуть на содержимое этих мешков, – сказала я, растерявшись от вида этой нерешаемой головоломки. Я сняла перчатки, чтобы вытереть лоб. – Вы лучше разберетесь в этом деле.

Наверное, если бы я постаралась, то смогла бы сделать это и сама, но эти фрагменты будили во мне страшные воспоминания.

Люди, разорванные на куски. В этом зрелище для меня не было ничего нового.

Когда я работала во временном морге, созданном после теракта 7 июля, мы, к сожалению, часто имели дело с фрагментами тел, особенно, к концу нашей работы. Фрагменты доставляли в маленьких мешках с мест всех четырех взрывов. Вместе с теми предметами, которые командами спасателей были приняты за фрагменты тел жертв, в мешках находились кости диких животных, которые водятся в туннелях подземки (крысы, голуби, мыши), кости и мясо кур, и много других предметов – иногда растительного или даже неорганического происхождения. Надо еще вспомнить, что теракты были совершены смертниками, а это значит, что их останки могли смешаться с останками жертв.

Ужасная ситуация: не только быть разорванным на куски, но и смешаться со всякими остатками и даже с частями трупа собственного убийцы.

Какое ужасное преступление.

Мы делали все возможное и невозможное. Мы просеивали содержимое мешков, идентифицировали человеческие кости и человеческую плоть, мы передавали их антропологам и другим специалистам, если не были уверены в видовой принадлежности останков. Мы разделяли останки, мы отправляли их на генетический анализ и сравнивали результаты с анализами ДНК предполагаемых родственников, которые либо знали о гибели своих близких, либо заявили об их пропаже.

Это очень нелегко – слышать и обсуждать такие детали. Я могла бы рассказать и больше, но не стану этого делать по причинам, о которых уже говорила выше. Тем не менее, важно, чтобы люди знали, какого труда стоит специалистам воссоединить фрагменты тел в единое целое и позаботиться о том, чтобы никто не был похоронен с частями чужих тел. Кроме того, надо выяснить все подробности преступлений, особенно, террористических актов, которые играют на вековом страхе людей быть разорванными на куски или исчезнуть без следа так, что потом близким будет некуда прийти, чтобы оплакать своих убитых.

Я надела новые перчатки, потянулась, перевела дух и снова посмотрела на самоубийцу. Для патологоанатома причина смерти была очевидна: «Тупая травма, повлекшая за собой изменения, несовместимые с жизнью». Обстоятельства смерти тоже были ясны – самоубийство (есть еще «несчастный случай», «естественные причины», «убийство» и «неустановленные причины»). В Великобритании обстоятельства смерти – это прерогатива правоохранительных органов и их представителей, например, коронера.