Книга Легенда о мертвой Джинни, страница 156 – Энни Кей

В отличие от Генри, эта часть истории была для меня более ясной.

– Убить человека в целом нелегко. Но не из-за моей боязни это сделать я оставил в живых Бобби и Микки. Мне хотелось, чтобы они знали, что происходит в мире, в котором их больше ни для кого нет. А знаешь, Маделин, что оказалось в моем плане самым непредсказуемым? Что разрушило саму идею моей мести? Что я решил отобрать детей у тех людей, которые даже не поняли, что у них отобрали. Которые были настолько тупы и бессмысленны по природе своей, что даже не смогли проникнуть в суть произошедшего. Конечно, все они знали, что Джинни вернулась за ними. Джинни моими руками мстила им. Кто еще это мог быть? Только я. Они понимали это – каждый по очереди, каждый год. Понемногу до них доходило, что расплата наконец настигла их. Но они не верили. Они все отмахивались, откладывали на потом свои рассуждения, осознание того, что все это не случайность. Что это прямая, неуклонная и безусловная карма, которая нашла их спустя двадцать лет. Неужели они думали все это утаить, скрыть навсегда, как будто ничего не случилось? Они продолжили жить, завели семьи, детей. А мне казалось, что чувство вины за жизнь Джинни должно было увести их на тот свет. Но нет. Нет, они продолжали жить, рожали своих новых, таких же бессмысленных, как они, детей. И считали это нормальным. Но это ненормально, Маделин. Невозможно убить целую семью и жить спокойно, словно случайно на ногу наступил в толпе. Даже более того! Наступая на ногу, они, скорее всего, извинялись перед тем, на чью ногу наступили. Но когда они сломали жизнь моей сестре, хоть кто-нибудь из них извинился передо мной? Перед моей матерью? Даже когда я стал по одному забирать их сыновей, и они всё поняли, сообразили, что дело в Джинни, никто из них не нашел в себе смелости признаться в своих грехах. Чем они дорожили? Своими пустыми жизнями? Что их могли бы осудить сейчас? Мне казалось, что наказать их сильнее, чем это сделал я, невозможно. Но они держались за свои жалкие репутации и никому ничего не говорили, не признавались, пока один за другим пропадали их дети. На что они надеялись? Что это было всего лишь совпадение? Что я остановлюсь? Одумаюсь? Думали они, что Роберт и Майкл еще живы? Или считали, что, раз их больше нет, не стоит и раскрывать их маленький грязный секрет? Зачем это делать, если мальчиков все равно не вернуть, да?

Половицы снова заскрипели, из-за чего я приготовилась к нападению.

– Приходить сюда, приносить им немного еды и воды, следить, чтобы они не замучились до смерти – на самом деле это не так и сложно, если бо́льшую часть времени они спят. Днем я совершенно не беспокоился, что кто-то их услышит, ведь это крыло официально закрыто, а они крепко спали, как и ты по ночам, благодаря мне. А прийти сюда после полуночи с бокалом вина, рассказать, как прошел день, как их родители продолжают себе жить дальше с другими детьми, – вот это стало странным наслаждением, Маделин.

Я почувствовала сильный запах дыма, но не видела его в темноте, хотя глаза к ней привыкли и различали очертания ниши напротив.

– Решение завести ребенка – это или самая большая жертва, или самый эгоистичный поступок. Хотя нет, пожалуй, – это всегда эгоизм. Даже если родитель кладет жизнь на алтарь своего ребенка, это значит лишь то, что ему это нравится: жертвенность, а точнее – чтобы все видели эту жертвенность, особенно ребенок. Большинство родителей скажет, что смысл их жизни – это дети. Даже скажут, что умрут, если с ними что-нибудь случится. Не смогут жить без них. Но знаешь что, Маделин? Оказывается, все это – только слова. То же большинство людей продолжает жить дальше, даже без их ненаглядных детей. Потому что человек – эгоист. Он приходит в этот мир один и уходит один. И все остальные – лишь статисты на бенефисе его жизни, включая и так называемый смысл жизни, детей. Уверен, что Мэри Хит говорила, что жить не может без своего Микки. Что Натали Джентли так говорила про сына. Роберт Джентли говорил, что в Бобби – его продолжение или прочую подобную ерунду. Но когда Джинни забрала их детей, что они сделали? Ничего. Они продолжили жить своей уютной жизнью. Продолжили ходить на работу. Продолжили есть, пить и испражняться каждый день. Джентли вообще решили, что отличный способ отметить пропажу собственного сына – это заняться сексом. Что ж, действительно, звучит логично: один ребенок пропал, нужно сделать нового. Господи, да они ведь восстанавливали свой никчемный род так же автоматически, как дикие звери. Натали и Бобби занимались сексом, пока их единственный сын сидел на холодном полу подвала. Родители года!