Книга Занавес памяти, страница 121 – Татьяна Степанова

– Я с тобой, Гек, – заявила Катя. – И со мной полный порядок. А впечатлений много не бывает.

Гектор с восхищением посмотрел на любимую. Полосатик-Блистанов вытер рукавом худи заплаканное лицо и тоже покосился на них: муж и жена!

Еще не рассвело. Лишь небо над Окой на востоке посветлело. И луна вылиняла, обернувшись небесным прозрачным стеклышком. Они гнали по кукуйскому тракту в предутренней мгле. У поворота их поджидала старая «Нива». За рулем ее – Милонопоклонов.

– Жена-писательница следом увязалась? – просипел он, высовываясь из окна «Нивы», созерцая их всех. – А еще кого с собой прихватил, Крутой?

– Капитан полиции Блистанов, начальник отдела в подмосковном Полосатово, – отчеканил Арсений глухо, он еще не совсем протрезвел. – Я в Кукуеве в отпуске. А у вас проблемы, коллега?

– Чешите за мной, не отставайте, – игнорируя его вопрос, приказал Милонопоклонов, и его белая «Нива» поползла по дороге, кряхтя мотором, подпрыгивая на ухабах.

Поля, поля картофельные, гороховые, бурты кормовой свеклы, турнепса и брюквы, закрытые от дождей пленкой. Лес – еще ночной, окутанный дремой и тьмой… Луг заливной, косогор, а на нем – покосившиеся столбы электролинии, ведущие к нескольким заброшенным сельским домам в заросших палисадниках. «Нива» остановилась, и Гектор сразу притормозил.

– Отсюда пехом к ним. – Милонопоклонов, потирая поясницу, выбрался из машины. – Иначе они сундук ваш на колесах засекут, всполошатся. Крайняя изба слева. Остальные пустуют давно. А крайняя – родительские владения Карпа, он после отсидок всегда домой возвращался. Больше-то некуда.

– С чего вдруг нам с тобой Карпова трясти, отец? – резонно поинтересовался Гектор. Они уже шли следом за Милонопоклоновым к дому на окраине заброшенной деревни.

– Улиту, зазнобу свою прошлую, у Савки-подельника сто лет назад отбитую в драке, он ведь грохнул – вот с чего, – ответил Милонопоклонов.

– Не верю, отец, – возразил Гектор. – И Буланова убили, знаешь ведь уже новость наверняка. Все одно к одному – цепочка.

– Думай свое, но ты – чужак здесь, – отрезал Милонопоклонов. – А я их сорок пять лет, зараз, знаю. Вы Улитке-дуре при Карпе налом заплатили, она их небось в лифчик заховала, а Карп… он же запойный. Денег у него своих нет. Улитке по хозяйству помогал за харчи. И вдруг купюры замаячили в близком доступе!

– Но мы же вам сказали: сумма небольшая была, за овощи и яйца, – вмешалась Катя. – Неужели за нее Карпов решился убить свою давнюю знакомую?

– Карп? Да он за копейку замочит, если водки душа алчет, – хмыкнул Милонопоклонов. – Узнал я про смерть Улитки и сразу на него глаз навострил. Пусть вы свои бредовые сети плетете насчет старого убийства Елисеева, а коллеги заречные свинарей Любимовых закрыли в ИВС – все туфта. Карп! Он ее кончил. Они с дружбанами второй день бражничают у него. На какие шиши, спрашивается? На Улиткины.

– И он же, по-твоему, отец, прикончил Буланова? – удивился Гектор.

– Про Кроликовода помолчу пока. Одно дело – в один день. Правило мое еще со службы, – заявил Милонопоклонов. – Значит, расклад следующий: их дома трое. Карп, Бурляй да Колян Строчков. Сроки раньше мотали первые двое, Колян – тракторист здешний, с пути они его сбили, в компанию свою затянули. По дури своей он заступиться за Карпа могет вполне, кулаки у него – гири. Карп, если жареным запахнет, тоже осатанеет. Бурляй не в счет: трус заполошный, свинтит моментально. Крутой, бери сказанное мной на заметку. Действуй по обстановке. Коллега из Полосатово, капитан, ты тоже на ус мотай. Из троицы меня лишь Карп интересует. Ты, Крутой, его возьми в хате, а я уж к тебе подоспею. И допросим Карпа с тобой на пару. Цыц! Тихо! Их халупа! – Он ткнул в темноту.