Книга Занавес памяти, страница 61 – Татьяна Степанова

– Только попробуй свинтить, – угрожающе произнес Полосатик-Блистанов.

– Меня ждут. Я обещал.

– Не смей отваливать! – выкрикнул Блистанов.

– Да пошел ты! – Симура оседлал мотоцикл. – Катя, Гектор Игоревич, я завтра вернусь к двенадцати, и мы продолжим. А сейчас, извините, я вас покидаю.

Он оседлал мотоцикл и… вихрем умчался от дома опера Буланова в неизвестном направлении. Гектор мог его остановить, но не стал. И Катя отпустила Симуру. Спросила у Полосатика-Блистанова:

– Арсений, вы не в курсе, к кому он отправился?

– Понятия не имею, – ответил Блистанов.

– Некая Светлана Жемчужная… – Катя созерцала Полосатика – густой румянец заливал его пухлые щеки. – Вы о ней не слышали?

– Его тетка. В уголовном деле упоминается. Я читал ее допрос. Ее тогда признали законным представителем.

– Арсений, без Серафима нам даже удобнее изучить скрины из уголовного дела, привезенные вами. – Катя старалась его успокоить. – Займемся документами у нас, заодно и пообедаем.

– Катенька, а если я другой план предложу? – возразил Гектор. – Парень удрал от нас, избушка ведьмы пустует. Надо кое-что проверить на Круче днем, пока светло. Обед и бумажки-протоколы отложим, а?

И Катя согласилась с мужем. Ей стало интересно: Гектор Шлемоблещущий нечто задумал. Гектор забил в навигатор «речную станцию». По дороге они подробно рассказали Блистанову обо всех невеселых новостях града Кукуева, странностях, недомолвках и о своих беседах и встречах. Дорога вела их мимо дома Улиты. Катя указала на него Блистанову, сообщив о «той, кто наткнулась на тело и обнаружила на месте убийства еще что-то загадочное, не приданное ею огласке». Катю опять поразила схожесть обиталища свидетельницы с «голубым домом с резными наличниками» из видений Симуры. И его идентичность с развалюхой опера Буланова. Катя внезапно поняла: подобных домов в глубинке сотни и, возможно, тысячи. Стандартный тип деревенских строений многолетней давности. А голубой колер стен – некогда единственный из доступных помимо сурика на полках сельпо^[12]советской эпохи.

Лес – сумрачный, безмолвный в пасмурный осенний день – будто проглотил их, когда они почти добрались до Кручи. И оказались, словно в брюхе библейского Левиафана, внутри сырой лесной утробы, насыщенной запахами мокрой хвои, смолы, прели, грибов…

Возле забора дома ведьмы Гектор остановил «Гелендваген». Арсений Блистанов озирался по сторонам. А Гектор сразу подошел к калитке и отыскал торчащий из нее согнутый ржавый гвоздь. Он вновь ощупал его, расшатал одним пальцем – гвоздь крепко сидел в дереве.

– Калитка была распахнута, – произнес он, словно размышляя о чем-то.

– Гек, почему тебя старый гвоздь интересует? И вчера ты его изучал. – Катя с любопытством тоже разглядывала гвоздь: обычный плотницкий, длинный, но согнут причудливо, будто его узлом завязать пытались, но не вышло.

– Катя, я нечто подобное уже встречал когда-то. – Гектор дернул и вытащил гвоздь наружу. – При выстреле.

– В тебя стреляли, конечно. – Катя на миг ощутила тьму перед глазами. – Гек…

– Промахнулись. Катеныш, ну ты что? – Гектор наклонился близко к ней. – Я здесь, с тобой. Метил в меня дебил один, руки тряслись с перепоя, попал дуриком фе-е-ерично прямо в гвоздь, торчащий из стены в паре сантиметров от… Ну, короче, гвоздь согнулся почти аналогично.