Книга Не будите мертвеца, страница 36 – Джон Диксон Карр

Кенту показалось, Хэдли сверлит его весьма внимательным, если не сказать зловещим, взглядом.

– Если бы я судил со стороны, – признал Кент, – то назвал бы себя лжецом. Однако же я не лгал. Кроме того, как насчет браслета? Я уж точно не прокрался сюда прошлой ночью, желая украсть у женщины браслет, о котором никогда в жизни не слышал, чтобы затем вернуться утром и положить его на место. Как в эту версию вписывается браслет?

– Как вариант, – сказал Хэдли, пропуская его слова мимо ушей, – лгать может портье.

– Не обязательно, – возразил доктор Фелл. – Если вы посмотрите…

Раздался стук в дверь. Престон привел портье и горничную.

Девушка, натуральная блондинка в накрахмаленном сине-белом форменном платье, которое ее полнило, едва ли не звенела от волнения, как и связка ключей (сплошь от автоматических замков) у нее на поясе. Однако она была именно взволнована, а не испугана, и на виске у нее даже пульсировала жилка. Майерс, портье, напротив, возвышался, словно неподвижная гора. Хотя Кент снова отметил его закрученные на концах усы и слегка рябое лицо, самой подозрительной деталью в глазах всех остальных был его костюм: тот самый двубортный сюртук, похожий на фрак, с серебряными пуговицами. Майерс, бросив на Кента всего один взгляд, сделал вид, что не замечает его. Во взгляде не было враждебности, а лишь чувство собственного достоинства и нескрываемая укоризна.

Хэдли повернулся сначала к горничной.

– Итак, беспокоиться совершенно не о чем, – заверил он ее. – Просто посмотрите на меня и ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов. Как вас зовут?

– Элеонора Петерс, – ответила девушка, не отрывая взгляда от лежащего на полу тела. С ее приходом в комнате словно повеяло сильным запахом мыла.

– Вчера ночью вы дежурили на этом этаже до половины двенадцатого, верно?

– Да.

– Посмотрите, пожалуйста, на меня – не надо смотреть туда! Итак. Видите вы эти полотенца? Знаете, откуда они взялись?

Последовала пауза.

– Из бельевой кладовки дальше по коридору, – ответила она, с неохотой выполняя его указания. – По крайней мере, я так думаю. Сегодня утром я недосчиталась там пятнадцати полотенец, и все на полках вверх дном перевернуто, сэр.

– Ответственность за бельевую кладовку лежит на вас?

– Да. И я запирала ее вчера вечером, однако кто-то пробрался туда и вытащил полотенца.

– Еще что-нибудь пропало?

– Ничего, кроме одного полотенца для лица. Могу поспорить, это оно. – Она кивнула словно завороженная на тело Дженни Кент, и Хэдли передвинулся, заслоняя его собой.

– У кого еще есть ключ от бельевой?

– Ни у кого, насколько я знаю.

– В котором часу вы сегодня приступили к работе?

– В четверть восьмого.

Хэдли подошел к двери, открыл и снял с ручки табличку «Не беспокоить». Стоя в глубине комнаты, Кент теперь смотрел по диагонали через коридор и видел ту дверь, которая на плане была обозначена как номер сэра Гайлса Гэя. Дверь была слегка приоткрыта, и оттуда выглядывало чье-то лицо, выражавшее тревогу и живой интерес. Кент никогда не подумал бы, что это и есть сэр Гайлс Гэй. Он помнил, как доктор Фелл упоминал о своем интересе к именам и заключенном в них значении. От этого имени так и веяло чем-то бесшабашно-кавалерийским, а его обладатель должен был бы бесцеремонно стучать об стол кружкой в компании таких же бесшабашных гуляк. Однако же там стоял высохший, смахивающий на философа человек, в невозмутимом взгляде которого читался интерес ко всему на свете. Одарив Хэдли дружелюбной улыбкой и сверкнув мраморными зубами, вызывающими в памяти портреты Вудро Вильсона, он втянул голову в номер и закрыл дверь. На той стене, где находился его номер, была изображена коктейльная вечеринка. Хэдли прикрыл дверь семьсот седьмого.